Сокровище Империи

И в конце концов подобное зло – меньшее, чем если бы Копье попало к чужакам или сепаратистам. Правда, неизвестно, как намерены использовать его беллизонцы – вдруг начнут планетарное восстание, дабы изгнать захватчиков-колонистов с Нова-Марса? Но у Императора достаточно средств, чтобы вернуть Копье. Никакие сверхспособности не смогут противостоять тому оружию, которым оснащен Стафл…

– Прорвемся, Гладиатор, прорвемся! – продолжал шептать Арамис. – А может, прибьем их до смерти, а? А трупы вывезем и выбросим.

– А толку? – охладил его пыл Габлер. – Другие явятся по наши души. И вообще…

Он махнул рукой, не договорив. Этого типа, Энгиле… короче, Энги, он мог бы убить, но Низу…

Крис направился было к креслу у окна, намереваясь сесть, но тут беллизонцы вернулись. Он буквально впился глазами сначала в лицо Энгилейнона, а затем, не сумев ничего на нем прочитать, в лицо Анизателлы. Та встретила его взгляд прохладно, но без прежней мрачной решительности во что бы то ни стало предать файтеров смерти. Стоящий у стола Арамис затаил дыхание.

– Я не могу сейчас ничего сказать. – В звучном голосе беллизонца, кажется, не слышалось намеков на похоронный марш. – Нам нужно посоветоваться, и решение будет зависеть не от нас. Дай свой номер, – взглянул он на Габлера. – Думаю, сегодня же вечером мы с вами свяжемся. Надеюсь, не надо лишний раз повторять, что бежать бесполезно?

– Мы будем в отеле, – ответил Крис, чувствуя, как за спиной, похоже, прорезаются крылья. – Верю, что мы с вами поладим.

– Если нужна какая-то денежная компенсация, – вступил в разговор Арамис, – ну, за… убитых… мы готовы.

Беллизонец гордо выпрямился:

– Те, кто покинул пятый слой фии, не нуждаются в компенсации.

Арамис неловко пожал плечами:

– Ну, смотрите…

Энгилейнон извлек из кармана плаща мобик цвета темного перламутра, и Крис продиктовал свой номер. Беллизонец молча развернулся и направился к двери. Вслед за ним так же молча шагнула девушка.

– Низа! – остановил ее Крис. – Тебя не очень затруднит вернуть нашего Юла в нормальное состояние?

Анизателла на мгновение задумалась, посмотрела на своего спутника и подошла к Портосу. Тот сидел, шаря по ее лицу таким взглядом, словно увидел собственную смерть.

– Ложись, – коротко сказала беллизонка.

Файтер покорно повалился на бок, как подрубленный ствол, забросил на ложе левую ногу, а потом, помедлив, и правую, в сапоге. Низа положила ладонь ему на лоб, закрыла глаза, и лицо ее стало сосредоточенным. В тишине слышалось напряженное прерывистое сопение Портоса. Не прошло и минуты, как оно стало стихать, и вскоре файтер стал дышать ровно и почти беззвучно. Глаза его еще некоторое время смотрели в потолок, хотя вряд ли что-то видели, а потом веки эфеса сомкнулись.

– Через несколько минут он очнется, – пообещала Низа, убрав ладонь. – Но будет иметь слабость и… – она помолчала, подбирая слово, – …и заторможенность. Потом это пройдет, но не сразу же, через промежуток.

– А выпить-то ему можно будет? – поинтересовался Арамис и кивнул на бутылку.

На лице беллизонки появилось отдаленное подобие улыбки.

– Можно, только не очень много. Не всю полностью бутылку, а то станет падать.

Энгилейнон у двери нетерпеливо пошевелился, но Крис все-таки задал девушке свой вопрос:

– Ты его еще в столице обработала, в Грэнд Роме?

– Обработала? – непонимающе подняла брови Анизателла, но тут же сообразила, что имеет в виду Габлер. – Да, его обработали. Вместе с его компанией.

Крис посмотрел на нее почти с ужасом, а девушка добавила:

– Пьяных обрабатывать очень просто. Хотя его, – она кивнула на лежащего Портоса, – обрабатывала не я.

Низа обдала Габлера строгим взглядом – от этих красивых глаз у него защемило сердце – и поплыла к двери. Во всяком случае, так ему показалось.

Крис смотрел, как она уходит, и думал, что ни при каких обстоятельствах не смог бы ее убить. А еще он думал, что никогда не решился бы взять ее в спутницы жизни. Страшно было бы жить с такой спутницей…

Но сердце продолжало ныть.

Дверь квартиры закрылась за беллизонцами, и Габлер с Арамисом некоторое время стояли неподвижно.

– Ф-фу!.. – наконец выдохнул гинеец, сгреб бутылку со стола и врезал по донышку ладонью с такой силой, что пробка вылетела без всякого штопора. Сделал длиннющий глоток – в воздухе заблагоухало нежнейшими цветами, – вновь выдохнул и вытер рукавом губы. – Вот уж не думал, что ты языком можешь молоть почище Гранаты. Убедил-таки! Красиво излагаешь, Цицерон!

– Не спеши, – осадил его Крис. – Как говорит моя бабушка, «если рано птичка запоет, тут ей и конец придет».

Арамис прищурился:

– Она, случайно, Гранату не учила в школе? Я так думаю, не придет конец. Они же не дураки, выгоду понимают… А вино преотличнейшее! – Кросс протянул бутылку Габлеру, но тот отрицательно качнул головой. – Ф-фу… Отлить надо после такой нервотрепки.