Сокровище «Капудании»

– Ах, да какая разница! Я пытаюсь спасти вас, Алекс! Бегите немедленно, иначе вас убьют на рассвете, невзирая на титулы и происхождение!

– А почему я должен вам верить?

– Потому что вы спасли мне жизнь и я пытаюсь отплатить тем же! Да оглядитесь же вокруг, неужели не видно, что это пиратская сантона?

Александр с сомнением покачал головой:

– Странно, но вас это не слишком смущает.

– Да поймите же, меня они не тронут из-за моего отца!

– Хорошо, – Александр неожиданно для всех прекратил спорить. – Ступайте к себе. Мы попытаемся.

– О, небо, благодарю вас! – выдохнула Альмея, прильнула к Александру, поцеловала его в щеку и исчезла так же стремительно, как появилась.

На этот раз прикосновения джалитинской красавицы Александра почти не взволновали – наверное потому, что душою он был уже с головой в собственном замысле, а в минуты опасности нет места мыслям о любви.

– Дядя! Исмаэль! Ральф! Начинаем действовать!

– Что, бежим? – хмуро осведомился Зимородок.

– Другие пусть бегут. Захватываем корабль. Исмаэль, ты знаешь что делать! Ральф, держитесь рядом с нами и помните: пленных не брать, трупы – за борт. Дядя, спокойнее, я владею шпагой… и ни слова против! Наше дело – вахта.

– У нас есть минута? – справился Ральф без малейшего удивления. – Я позову кассата. С десяток тжекеров он точно уделает если проникнется, а при счете сорок против одиннадцати, да при одном у нас раненом – это неоспоримый плюс.

Ральф Зимородок, воды, лето года 864-го.

Ральф немало повидал на своем веку, но ничего подобного той резне, которую учинили альбионцы с примкнувшими моряками «Гаджибея», до сих пор не видывал. Командовал, как ни странно, Исмаэль Джуда. Сначала он велел двоим солдатам взять внезапно потяжелевший сундук-обманку и сделать вид, будто они пытаются втихую пронести его мимо рулевого и вахты к тузику на пупе. Вахта, как легко догадаться, не стала безучастно за этим наблюдать. Однако тжекеры чувствовали себя на собственном корабле чересчур уж беспечно и не слишком внимательно глядели что творится позади них. Зря: Фример, Джуда и еще двое солдат без всяких колебаний ударили им в спины. Четверо тжекеров полегло сразу же, оставшиеся трое развернулись и попытались было обороняться, но тут из сундука вылез спрятавшийся внутри Александр и в том же стиле – с тыла – переколол их шпагой. В мгновение ока. Минутой позже рукавом собственной рубахи был удавлен около гальюна помощник капитана. Удавлен и сброшен в очко, в которое был протиснут не без труда.

Пару минут ушло на то, чтобы закрепить тимон, после чего тихо направились в носовой кубрик. Большая часть матросов-тжекеров была зарезана во сне, несколько успевших проснуться умерли немногим позднее. Троих сунувшихся на шум вынудил попрыгать за борт кассат.

Кока и юнгу убили на камбузе – засиделись они там той ночью.

С этого момента таиться уже не имело смысла. Дюжина тжекеров из второго кубрика сгоряча кинулась в атаку по фаште, но нарвалась сначала на плотный мушкетно-пистолетный залп, а после на встречную атаку, в результате которой деморализованные тжекеры полегли все до единого, а у альбионцев прибавился один раненый в руку. В течение следующей четверти часа команда принца Моро прочесывала сантону; заглядывали в самые дальние углы. Найдено двое. Оба убиты на месте.

Капитан «Киликии» и трое тжекеров забаррикадировались было в той самой каюте, откуда в самом начале выносили сундук-обманку, но пара мушкетных выстрелов сквозь дверь вынудила их к сдаче. Как выяснилось, капитан волею случая был смертельно ранен одним из выстрелов, а без вожака матросы запаниковали и сдались в надежде сохранить жизни.

Их резать действительно не стали: просто вытолкнули за борт.

И все. Из тех, кто пришел на «Киликии» к Амасре, в живых остался только полумертвый от страха Пич, прячущийся в каюте у Альмеи, да еще схоронившийся на паринькете матрос-тжекер, который услышал выстрелы и звуки схватки и почему-то решил пересидеть ночь наверху. Обнаружил его кассат, только следующим утром, когда «Киликия» уже изменила первоначальный курс и шла почти точно трамонтане. Последнего тжекера тоже выпихнули за борт и его вопли довольно быстро утихли, заглушенные плеском волн и скрипом рангоута да такелажа.

Так уж случилось, что в течение ночи Ральф лично не убил ни одного человека. Александр после всего выглядел бледнее обычного и велел Устину получше вычистить окровавленную шпагу. Фример, напротив, выглядел браво и довольно, подкручивал ус и то и дело замечал – неплохую, де, трепку они устроили этим негодяям!

Кассат к рассвету был не в духе: если в процессе бойни он всецело помогал Ральфу и его союзникам, то после нее недвусмысленно изобразил неодобрение, хотя, с другой стороны, не скрывал, что осознает: иного выбора у команды Александра не имелось.

Ранее Ральфу доводилось и в стычках с лиходеями участвовать, и защищать собственную жизнь в городских трущобах. И все же недавняя резня подействовала на него гнетуще.