Сокровище Картахены. Береговое братство. Морские титаны (сборник)

– Ни слова! – грустно шепнула молодая девушка кузине, приложив палец к губам. – Ни слова, умоляю тебя, Лилия.

– Крепись, Эльмина, – ответила та, целуя ее.

Глава IX Дон Энрике Торибио Морено предстает в выгодном свете

Дон Хосе Ривас де Фигароа, волею его католического величества короля Испании губернатор города Картахены, был высок ростом, хорошо сложен. Лет ему было сорок восемь, хотя на вид он казался годами пятью-шестью моложе. Походку он имел величественную, обращение изысканное. Крупные правильные черты его лица (которое не было красивым) свидетельствовали о том, что дон Хосе принадлежит к потомкам древних родов. Живые черные глаза дона Хосе глубоко сидели в глазных впадинах и выражали высшую степень надменности, спеси и насмешливого презрения.

Человек, который сопровождал дона Хосе Риваса, величал себя доном Энрике Торибио Морено, он выдавал себя за мексиканца. Вид дона Энрике составлял самый разительный контраст с внешностью дона Хосе. Черты его лица были самые непримечательные, серые, постоянно моргающие глаза с морщинами по углам напоминали глаза хищных ночных птиц, волосы были светло-русые, почти белокурые, рост не выше среднего. Неуклюжее и тяжелое телосложение придавало ему вид скорее нормандского или бретонского матроса, чем испанского дворянина. Но взгляд его был пронзителен, и такая природная сила угадывалась в его мускулах, что невольно следовало признать в нем человека недюжинного. И надо сказать, что обращение его носило отпечаток вполне светского воспитания.

Услышав, что двери отворяются, кузины поднялись с гамаков, чтобы принять посетителей.

Брови дона Хосе Риваса были нахмурены, насмешливая улыбка мелькала на его губах. Казалось, он был совсем не в духе.

– Здравствуйте, ниньи, – с иронией приветствовал он девушек. – Я приехал, как нежный отец, навестить вас.

– Милости просим, отец, – дрожащим голосом ответила донья Эльмина.

Донья Лилия подвинула стулья.

– Я осмелился, – продолжал дон Хосе все тем же насмешливым тоном, – привести с собой своего доброго друга дона Торибио Морено, который сделал мне честь просить вашей руки.

– Отец…

– Прошу не перебивать меня, нинья.

Девушка замолчала, дрожь била ее.

– Извините, сеньорита, – обратился к ней мексиканец с почтительным поклоном, – ваш отец не успел договорить, что, осмеливаясь добиваться высокого счастья быть вашим супругом, я поставил при этом одно условие.

Донья Эльмина подняла голову и с изумлением взглянула на дона Торибио.

– Правда, – сказал дон Хосе сердито, – как ни нелепо это условие, я только что намеревался передать его в двух словах: дон Торибио Морено просит вашего разрешения ухаживать за вами, сударыня.

– Ведь вы не все сказали, уважаемый дон Хосе, – любезно прибавил мексиканец. – Действительно, сеньорита, я добиваюсь чести быть иногда допущенным к вам, потому что при всем страстном желании сделаться вашим супругом я хочу, чтобы вы узнали меня, прежде чем отдадите мне свою руку. Все мое честолюбие в том именно и заключается, чтобы своим счастьем я был обязан вашей собственной воле.

– Благодарю! О, благодарю вас! – вскричала девушка, в душевном порыве протягивая крошечную ручку, которой мексиканец почтительно коснулся губами.

– Браво! – вскричал дон Хосе Ривас с холодной иронией. – Это прелестно! Клянусь вечным блаженством, мы просто вернулись к самым цветущим временам рыцарей Круглого стола и двора короля Артура или императора Карла Великого. Ей-богу! Я умилен.

Девушка опустила голову, покраснев от стыда, и прошептала голосом, полным внутреннего волнения:

– Я исполню вашу волю, отец.

– Разве о моей воле идет речь, нинья? – продолжал он со сдержанным гневом. – Я имел глупость обещать вашему любезному рыцарю, что вы вольны принять или отвергнуть его предложение, и клянусь, вы будете совершенно свободны в своих действиях. Никакого влияния, даже моего, не будет между вашим робким поклонником и вами. Повторяю, вы свободны.

– Слышите, сеньорита? – вскричал дон Торибио Морено с почтительным поклоном. – Ваш отец подтверждает мои слова.

– Приходится, ей-богу! – отозвался дон Хосе, презрительно пожав плечами. – Желаете вы сказать моей дочери еще что-нибудь?

– Ничего, друг мой, разве только повторить смиренную просьбу позволить мне иногда являться к ней с визитом.

Донья Эльмина молча склонила голову.

– Ну, довольны вы теперь? – грубо вскричал дон Хосе. – Становится поздно. Пойдемте, дон Торибио, пусть девочки вернутся к своим игрушкам и куклам.

– Я к вашим услугам, друг мой.

– Прощайте, ниньи.

– Разве вы не поцелуете меня на прощание, отец? – спросила девушка, робко поднимая к нему лицо.

Дон Хосе холодно, не глядя поцеловал ее в лоб.

– Пора ехать, – повторил он.

Мексиканец почтительно раскланялся с девушками, и посетители вышли.

У наружной двери стояли неподвижно, как статуи, человек двенадцать солдат под командой унтер-офицера, они были вооружены копьями с развевающимися кистями.