Сокровище, которое дремлет в тебе

Алиса вздохнула. Конечно, самое разумное – хранить все мысли при себе, а то еще станут смеяться или примут за сумасшедшую. Ну как понять, как представить хоть на миг иную реальность, параллельный мир вне времени, если сам этого не испытал? Если не побывал и в этом мире, и в другом, как посчастливилось ей? Кто способен вообразить, что именно она пережила?

Она смутно чувствовала: мало кто сможет даже не принять, а просто выслушать подобные вещи.

Несколько месяцев назад она и сама бы не поверила…

Алиса вспомнила о генеральном директоре и той истории с унизительной прибавкой к жалованью. Благодаря начальнику она тогда решила на практике применить христианский принцип подставить другую щеку. С этого вся авантюра и началась…

Нет, это точно: разумнее всего держать это при себе.

Она отпила глоток шампанского.

Но ведь это эгоистично?

Эго-истично…

Она закусила губы.

– Не может быть! – прошептала она.

– Простите? – отозвался подросток.

– Нет, ничего.

Надо сделать так, чтобы это знание принесло пользу всем, чтобы люди поняли: мы можем помешать эго коверкать нашу жизнь! А начать надо с тех, с кем она сможет действовать быстро и легко…

С тех, кто…

– А что вы делаете на выходных? – спросил коллега Поля.

– Мы пока ничего не планировали, – ответил Поль. – Может быть, поедем прогуляться в Марэ…

– Нет, – сказала Алиса. – На выходные мы отправимся в Клюни!

Часть третья

…наступил уже час пробудиться нам от сна.

…Ночь прошла, а день приблизился: итак, отвергнем дела тьмы и облечемся в оружия света.

Послание к римлянам апостола Павла, 13: 11–12

21

Старая деревянная дверь, обитая кожей, заскрипела и закрылась с тяжелым вздохом кузнечного меха. Войдя в церковь, Алиса ощутила знакомый запах сырого камня и ладана. В нефе звучал голос Жереми, который заканчивал мессу. Она остановилась в боковом нефе, чтобы его подождать. В полумраке она впервые разглядела памятную доску у подножия статуи Девы Марии, которую несколько лет назад отреставрировали: «Торжественно открыта в присутствии монсеньора Франсуа д’Обинье, епископа Отёна». Имя епископа было заботливо выбито в бронзе в назидание потомкам…

В тишине Алиса вошла в неф. Количество прихожан стало весьма солидным, и она порадовалась за Жереми. Она узнала мадам де Сирдего, как всегда прямо сидящую на стуле в первом ряду у прохода. На шее у нее висел все тот же крест с рубином. За ней находился полуглухой винодел Виктор с другом-заикой Этьеном. С другой стороны прохода разместились Жермена и Корнелия, каждая в очках в полукруглой оправе, с молитвенником в одной руке и четками в другой.

Алтарь освещался естественным светом; Жереми, в черной сутане с белоснежным воротничком, четко выделялся на блеклом фоне каменной стены.

Он произнес последние слова мессы, грянули звуки двух органов, и прихожане начали расходиться под горестную музыку Иоганна Себастьяна Баха. Алиса почувствовала, как на глаза наворачиваются слезы, как всегда, когда она слышала хорал «Иисусе, моя радость». Есть мастера, чьи произведения трогают нас до глубины души.

Глухонемая монашка, которую она про себя называла «сестра ИКЕА», подошла к ней, сунула в руку сложенный листочек бумаги и исчезла. Алиса развернула листочек: там оказались очередные извлечения из Евангелий, нацарапанные от руки.

Она стала терпеливо ждать, пока церковь опустеет. Орган умолк, только последний аккорд еще колебался под высокими сводами. Он замер, и снова воцарилась тишина. Алиса двинулась к Жереми. Он поднял глаза и встретил ее широкой улыбкой.

– Я вернулась, – сказала она, улыбаясь в ответ.

– Ты вернулась…

– Я пришла, чтобы еще поработать с тобой.

Алиса спокойно, не торопясь прошлась возле алтаря, ее шаги звонко раздались в пустой церкви.

– Я думаю, – сказала она, – тут надо еще кое-что поменять.

Жереми смотрел на нее со страхом и любопытством, и она это заметила.

– Пора перейти к серьезным вещам, – сказала она. – Теперь будем раскрывать людям истинное содержание заповедей Иисуса.

Он поднял бровь.

– Коротко говоря, хватит заниматься глупостями.

Он еле заметно отклонился назад и поинтересовался:

– Неужели тебе так нравится провоцировать?

В ответ Алиса послала ему самую очаровательную улыбку. Шаги ее по-прежнему звенели в пустоте. Святые со всех витражей, казалось, следили за ней с неослабным вниманием. А с высоты колонны на нее таращились каменные глаза всех трех голов трехликого Пиду Берлю.

– Как ты считаешь, в каком возрасте знакомятся с греческой мифологией? Ну так, в общем… – спросила Алиса.

– Лет в десять-двенадцать?