Сокровище, которое дремлет в тебе

– Напомните мне, пожалуйста, как пишется ваше имя, мадам де Сирдего…

– Гроссард. Жозетта Гроссард. Так же как и произносится, с «д» на конце.

* * *

Алиса поднялась перед рассветом, быстро оделась, выпила воды и вышла в ночную темень. Прохладный воздух пах росой, жемчужинками блестевшей на листьях глицинии, что росла перед домом. Вдоль спускающейся вниз улицы стояли старые, покрытые патиной фонари, озаряя неярким золотистым светом теплый предрассветный полумрак.

Над крышами высоко в небе тихо гасли звезды, а вместе с ними тонкий, словно заточенный, серп, месяц. Внизу, в конце сонного переулка, из открытого окна булочника уже плыл запах свежего хлеба.

Алиса свернула налево, на улицу Мерсьер, потом направо, на улицу Барр, и вошла в церковный двор. Напротив приоткрытой двери дома священника виднелась машина с выключенными фарами.

Неподалеку, скрестив руки, стояли два священнослужителя, один в черном одеянии, другой в лиловом. Несомненно, это были сопровождающие отца Жереми в аэропорт. Она с удовольствием прошла мимо них.

Шаги гулко отдавались на старых плитках двора. Тот, кто был в черном, указал на нее другому легким кивком, и лиловый смерил ее долгим, полным неприязни взглядом.

Она на ходу коротко их приветствовала, но те не ответили. Алиса дошла до ворот и увидела Жереми…

Он спускался по ступенькам крыльца на другой стороне двора, в своей неизменной черной сутане, в руке у него был маленький чемоданчик, наполовину покрытый цветными наклейками. Она сразу узнала чемоданчик, сердце у нее сжалось: тот был в руках у Жереми, когда они всем классом ездили в Италию.

Он увидел ее и с улыбкой пошел навстречу.

– Ты пришла, – сказал он.

Она качнула головой, но сказать ничего не смогла: сдавило горло.

Несколько секунд они смотрели друг на друга, не говоря ни слова. Потом она подошла совсем близко и поцеловала его в щеку.

– Береги себя, – прошептала она.

Жереми кивнул, ободряюще улыбнулся и направился к ожидавшему его автомобилю епископства.

– Ой, чуть не забыла, – сказала Алиса.

Он обернулся.

– Вчера вечером я встретила мадам де Сирдего. Она знала, что на рассвете ты уезжаешь, и сказала, что оставит тебе записку в ризнице, от имени одного человека, который не сможет сам проводить тебя. Она не сказала от кого, но просила, чтобы ты обязательно забрал записку перед отъездом.

– В ризнице? Почему именно там?

– Понятия не имею.

– Надо поторопиться, – сказал епископ.

Алиса и Жереми переглянулись.

– Пойдем вместе, – сказал Жереми и повернулся к епископу. – Я сейчас вернусь.

Алиса быстрым шагом поспешила за ним по дорожке, огибающей церковь. Через узкую дверцу между контрфорсами они вошли прямо в ризницу. Дверь недовольно скрипнула. В ризнице было темно и пахло ладаном. Жереми зажег маленькое опаловое бра. Конверт лежал на дарохранительнице. Он его открыл и вынул кусочек бумаги, на котором красивым почерком было написано всего одно слово: «СПАСИБО».

Ни подписи, ни имени отправителя.

И вдруг Алиса вздрогнула: в церкви раздались звуки органа.

Жереми открыл дверь, на уровне клироса отделявшую ризницу от остального пространства храма. Все светильники горели. Они вошли в неф.

Паства была в сборе, прихожане дружно встали, увидев их. Весь неф был набит битком.

Музыка Баха наполняла церковь мощным звучанием хорала «Иисус, моя радость».

Тут были и Этьен, и Виктор, и все верующие, что приходили к мессе и на исповедь. Пустовало только одно место. Не заметить его в первом ряду у главного прохода было невозможно. Занять его никто не решился.

Алиса немного отступила, чтобы дать Жереми проститься с паствой, но тот взял ее за руку, и они вместе шагнули вперед.

Люди тоже ринулись им навстречу, окружили их, жали руки, даже целовали. Отовсюду слышались слова благодарности и ободрения, уверения в дружбе, обещания не терять связи и обязательно общаться любыми способами.

Один из прихожан распахнул центральную дверь прямо перед недовольными физиономиями викария и епископа, оба инстинктивно отступили в полумрак улицы.

Дойдя до конца главного прохода, Жереми увидел мадам де Сирдего, сидевшую в последнем ряду. Скромно одетую, без макияжа и украшений, даже без золотого креста с рубином, он не сразу ее узнал. Сквозь слезы в глубине глаз светился какой-то новый огонь.

И он впервые увидел, как она красива.

А снаружи уже заблестели первые лучи рассвета.

Они миновали дверь, Жереми обернулся к собравшимся прихожанам, посмотрел на них в последний раз и тихо, так что Алиса с трудом расслышала, прошептал слова Иисуса:

– Вы свет мира.