Сокровище мадам Дюбарри

Она произнесла несколько слов, и Фуше прекрасно разобрал их.

* * *

Ивон бежал куда глаза глядят. Наконец, он остановился и осмотрелся вокруг.

— Где это я? — удивленно спросил он себя.

Он находился в нижней части улицы Сены, месте мрачном, узком и далеко не безопасном. Он остановился перевести дух, но вдруг расслышал шум шагов в ночной тишине.

«Чего доброго, тут вполне могут напасть», — подумал Ивон.

В эту минуту к нему приблизилась дюжина людей с явным намерением окружить его. Он выхватил пистолет и прижался спиной к ставням какой-то лавчонки.

— Смотрите, подонки, — закричал он, — вы имеете дело с человеком, который может за себя постоять!

В полном молчании они окружили шевалье, кто-то шепотом произнес:

— Кыш, кыш, к Точильщику!

По этому сигналу они бросились на него.

ГЛАВА 5

Увидя комнату друга пустой, Пьер вспомнил о том, что ему говорил Ивон накануне.

Граф Кожоль вернулся в свою комнату и в несколько минут преобразился в работника. Он спрятал под куртку пистолет и запасся крепкой дубинкой, которой, как настоящий бретонец, неплохо владел.

«Итак в поход, Собачий Нос», — сказал он себе. Страх не давал Жавалю сомкнуть глаз всю ночь. Уже с четырех часов утра он стал ждать звонка из номера.

Он сидел подавленный, грустный, и размышлял:

— Я бы охотно прокричал «Да здравствует Республика!», но если этот тигр спит, то он может рассвирепеть при неожиданном пробуждении. Ах, вот уже восемь часов… Долго же спят эти господа из полиции… Интересно, остался ли доволен этот палач моим бордосским? Я помню, что несколько бутылок для путешественников я разбавил водой, не дай Бог одна из них попалась ему! И надо же, все постояльцы разбежались от моих криков. Так что у меня теперь единственный жилец, эта полицейская собака. Если это продлится долго, то я разорюсь. А с другой стороны, что лучше: разориться или быть расстрелянным?

— Страус, я, вероятно, не вернусь до вечера, — услышал он голос спускающегося по лестнице Пьера и выскочил в коридор.

— Вы хотите уйти без завтрака? Но его стоимость внесена в плату за комнату, — затараторил Жаваль.

— Вечером, — бросил Кожоль.

— В таком случае гражданин, возвратясь, найдет в своей комнате ужин и одну… нет, разумеется две бутылки того бордо… которым, я надеюсь, вы остались довольны, — закончил хозяин со смутным страхом разоблачения.

Кожоль вышел, нимало не заботясь об успокоении хозяина. Тот проводил его глазами и забормотал:

— Интересно, куда это он направляется в костюме работника? О, эти полицейские шпионы весьма искусны в своем ремесле…

Кожоль шел быстрым шагом и уже достиг Люксембургского сада. Он сосредоточенно размышлял:

«До приезда во дворец никакая опасность Ивону угрожать не могла хотя бы потому, что его никто здесь не знает. Следовательно, это могло произойти либо на балу, либо по окончании его. А если это так, то, безусловно, слуги должны что-то знать…»

На пороге дворца, гордо вытянувшись, стоял швейцар, одетый в блестящий мундир, шитый золотыми галунами.

«По всей вероятности, он может быть мне полезен», — подумал Пьер.

— Ах, генерал, скажите…

Польщенный званием генерала, швейцар любезно ответил:

— Что ты хотел?

Кожоль принял таинственный вид и прошептал ему на ухо:

— Генерал, что вы скажете о вчерашней истории?

— Как, ты уже знаешь об этом? — удивился швейцар.

Сердце графа забилось сильнее. След был взят.

Он покачал головой и наивно произнес:

— О, я ровным счетом ничего не знаю, но послушаешь того, другого, прямо голова идет кругом, генерал, не знаешь кому верить! Вот разве обратишься к таким людям, как вы…

— Ну так можешь мне поверить, что всю правду здесь могу знать только я!

— Я внимательно слушаю вас, сударь!

— В то время, как директор Баррас обнимал одну даму, к нему подкрался вор и собирался стащить у него часы, но успел сорвать только один из брелоков. Дама хотела ему помешать. Тогда он свалил ее ударом кулака. Жаль, что меня не оказалось в тот момент рядом! Он выскочил и помчался по улице Турнон…

— Так вот какая история…

— Мой друг Баррас сам рассказал мне об этом, — заявил совсем уже завравшийся швейцар.

— Благодарю вас!

Пьер прекрасно понимал, что в этой глупой болтовне не было и грамма правды, но он указал ему направление. Не торопясь, он спустился к улице Турнон.

«Безусловно, что в начале своего бегства он не мог оставить мне никакого знака», — продолжал размышлять Кожоль.

Он добрался до перекрестка Бюси и остановился в нерешительности. Он не знал, куда идти дальше. В это время его внимание привлекла группа людей на улице Сены в тридцати шагах от него.

Это были любопытные, рассматривавшие лужу крови возле фруктовой лавчонки. На пороге ее стоял хозяин и рассказывал:

— Я не слыхал начала ссоры, меня разбудил выстрел. Потом тут дрались. Потом раздался крик, и я различил шепот: «Он умер, совершите над ним обряд одевания». Представляете, каково мне было?! Я осторожно приоткрыл дверь и увидел два тела. Два… это верно. Но тут я услышал шаги и, захлопнув дверь, спрятался за ней. Подошел человек, произнес «уф» и ушел, но шаги были более тяжелыми, чем перед этим.

— И вы выглянули еще раз? — перебил его Кожоль.