Сокровище Нефритового змея

Он двинулся следом за мной, не произнося ни звука. Тогда я осторожно коснулась каменной стены, испытывая внутри лишь одно-единственное желание: чтобы мы все выжили, чтобы весь Стеклянный каньон спасся. Как бы я ни относилась к племени шаррваль раньше, как бы ни внушали мне с детства, что пауки и все, что с ними связано, проклято, сейчас я действительно больше всего на свете желала именно этого.

И едва я почувствовала подушечками пальцев холодный камень, как вдруг пещера завибрировала.

– Осторожно, обвал! – закричал кто-то позади. Люди зашумели, в пещере начал подниматься гомон. А у меня под пальцами все сильнее дрожал камень.

– Эвиссаэш… – предупреждающе проговорил Джерхан, а потом вдруг замолчал, сжав мое плечо. Он тоже чувствовал что-то, я понимала это где-то внутри, словно между мной и им вдруг протянулась невидимая нить. Через сердца и души… а потом в руку и глубину камня.

Пещера дрожала всё сильнее.

– Отойдите дальше!

– Спасайтесь!

– Что происходит? – кричали со всех сторон.

А потом вся толпа людей начала в ужасе пятиться от нас, едва не давя друг друга, ведь узкая пещера не позволяла двигаться быстро. Поэтому, если бы сейчас произошел обвал, завалило бы всех.

Вот только я знала, что никакого обвала не будет. Перед глазами словно опустилась невидимая пелена зелени… как глаза Джерхана, как…

…священный хризопраз паучьей богини.

На сердце было спокойно, и разум был чист, как алмаз. Лишь в груди стучало глухо и быстро, больно.

А в следующий миг я толкнула камень, и стена пещеры на глазах с громким грохотом начала расходиться в стороны.

Люди закричали, а мне захотелось зажмуриться.

Я одновременно не могла поверить своим глазам и знала, что именно так и должно быть. То разрывающее грудную клетку чувство, что всю дорогу преследовало меня, росло и множилось, сейчас достигло апогея и вырывалось теперь сквозь кончики пальцев. Казалось, что оно вот-вот хлынет и через все другие доступные места: через рот, нос, глаза, которые уже светились колдовской зеленью. У меня было такое чувство, что я сама вот-вот превращусь в столб огня ядовито-зелёного цвета, как свет шаррвальских грибов.

– Ну же, дай пройти… – почти с рычанием вырвалось у меня из горла.

Я ещё сильнее толкнула камень стены, и тогда монолит не просто начал расходиться в стороны, а прямо под моей рукой образовалась широкая пустота прохода.

Я затаила дыхание, боясь пошевелиться, опасаясь, что всё это мне кажется и я сошла с ума. Но ноги сами двигались вперёд, и я шла, касаясь одной рукой края стены. А проход увеличивался вслед за мной, всё рос и рос. Казалось, будто прямо впереди огромный червь поедает гранитную породу.

– Эвисса… – тихо проговорил Джерхан, который все это время стоял рядом со мной, плечом к плечу, и не отступал ни на шаг, несмотря на то, что было страшно. Несмотря на то, что тоннель грозил обвалиться в любую минуту и остальные шаррвальцы уже давно отступили на несколько десятков метров назад, оставив нас в одиночестве.

Рука к руке.

Сердце к сердцу.

– Джерхан, – проговорила я, и не думая называть его каким-то иным именем, даже учитывая тот факт, что сейчас на моего прежнего знакомого полубог был похож меньше всего.

Все равно он был тем, ради кого у меня внутри воспламенялась кровь. Ради кого я в первые же дни попадания в Стеклянный каньон забыла о побеге. О свободе.

А затем земля резко поменялась местами с потолком, но не успела я вскрикнуть, как очутилась на спине Джерхана.

– Эй! – только и вырвалось из моего улыбающегося рта.

Полубог улыбнулся в ответ.

– Не опускай руки, Эвиссаэш, – проговорил он мягко, вибрирующе. – И продолжай мечтать… у тебя это очень хорошо получается…

А затем он неторопливо двинулся вперед, перебирая огромными острыми иглами ног, туда, где перед нами незримой силой раздвигался камень. Туда, куда вело мое раскаленное сердце, бьющееся в едином ритме со всем Стеклянным каньоном и тысячей пауков, что следовали за нами по пятам…

…подальше от Шейсары. В наш новый дом.

Эпилог

Янтарное солнце золотило вершины густых деревьев, лёгкий ветер шелестел душистыми цветами, пригибал к земле траву, разносил по округе дивный аромат растений.

С одной стороны широкой долины возвышался длинный хребет гор, а с другой – искрящаяся белоснежным песком прибрежная линия уводила в тёплое море.

И ни одной живой души вокруг, кроме нас…

А ведь когда-то жизнь здесь была невозможна. Прежде всю эту местность наполняли лишь каменные зубья скал, торчащие к небу, словно из пасти огромного подземного червя. То была самая дальняя окраина континента Шейсары, не тронутый человеком уголок природы, лишенный растительности и животных из-за сменяющих друг друга гор.

Прошел год с тех пор, и на месте холодных утесов выросли цветущие заросли, деревья, кустарники и дивные цветы. Здесь не бывало зимы, и будто бы сама природа требовала сотворить тут новый город.