Сокровище рыцарей Храма

— Увы, планеты расположились не в пользу Ордена. Мы не в состоянии изменить что-либо в Книге судеб. Однако можешь быть уверен — ты будешь отомщен.

— Будь мне двадцать или тридцать лет, — молвил магистр, — я бы сказал, что это слабое утешение.

— Утешься в вере.

— Что ж, коли так, придется… — суровое лицо Жака де Моле закаменело.

На какой-то миг его безмерно страдающая душа воспарила в неведомые выси, а когда вернулась обратно в тело, таинственного незнакомца и след простыл.

Ранним утром пятницы 13 октября 1307 года сенешали, бальи и прево короля приступили к аресту всех тамплиеров королевства и захвату имущества Ордена согласно полученным секретным инструкциям. В Париже только восемь тамплиеров избежали ареста, покончив жизнь самоубийством. Жака де Моле застали в постели…

1314 год, 18 марта, Париж.

Архиепископ Сансский и трое кардиналов-заседателей зачитали Жаку де Моле и его товарищам Годфруа де Шарне, Гуго де Перро и Жоффруа де Гонвилю приговор на эшафоте, воздвигнутом напротив портала собора Парижской Богоматери. Как только решение о пожизненном заключении было зачитано, Великий магистр и Годфруа де Шарне, командор Нормандии, громко провозгласили невиновность Ордена и отказались от своих показаний, которые были вырваны у них под пыткой. Король и его совет были проинформированы об инциденте и приняли решение сжечь Великого магистра и командора как нераскаявшихся еретиков.

Костер сложили на Камышовом острове, расположенном между королевским садом и церковью монахов-августинцев. Жак де Моле приготовился умереть спокойно и даже с каким-то воодушевлением, что произвело глубокое впечатление на собравшихся зевак. Когда пламя уже охватило его тело, Великий магистр указал в сторону дворца и крикнул:

— Папа Климент! Король Филипп! Гийом де Ногаре! Не пройдет и года, как я призову вас на Суд Божий! Проклинаю вас! Проклятье на ваш род до тринадцатого колена!..

Предсмертное предсказание Жака де Моле осуществилось довольно скоро: спустя месяц после аутодафе на Камышовом острове, 20 апреля 1314 года, папа Климент V умер от внезапного приступа дизентерии — его свели в могилу кровавый понос и приступы рвоты. Еще через месяц в страшных муках скончался палач-канцлер Гийом де Ногаре. А в конце того же года, 29 ноября, неожиданно умер король Филипп, всегда отличавшийся завидным здоровьем.

Что касается сокровищ тамплиеров, то они бесследно исчезли. Королю Филиппу IV Красивому досталась самая малость. Когда по Франции прокатилась волна арестов рыцарей Храма, большой флот тамплиеров покинул Ла-Рошель и ушел в неизвестном направлении. А следы графа Гитара де Боже, который разными правдами и неправдами все-таки вывез из Тампля гроб своего дяди, затерялись где-то в Московии.

Глава 1 1914 год. Черный карлик

Ваник Бабаян был мудр. Он очень гордился своей светлой головой. Но только Ануш — жена — знала о его гордыне, которая для владельца погребальной конторы была совсем неуместной. Мало того даже опасной, потому что они жили в Киеве на птичьих правах, а потому должны были вести себя тише воды, ниже травы. Об этом Ануш твердила мужу почти каждый день.

А Ваник, благодушно посмеиваясь, отвечал ей: «Девочка моя, что бы мы делали в нашем Арцахе? На сапогах, которые я тачал, много не заработаешь. А в Киеве я уважаемый человек. У кого можно приобрести приличный гроб, обитый глазетом[13]? Только у Бабая! (Местный народ переиначил армянскую фамилию Ваника по-своему, называя его Ванькой Бабаем, чему он не очень и сопротивлялся; лишь бы денежка шла.) Кто избавит семью усопшего от многочисленных хлопот, связанных с похоронами? Опять-таки Бабай. И все это стоит приличных денег. Никто не экономит на похоронах. Мы же имеем с этого хороший достаток, а потому честно и благородно кушаем свой белый хлеб с маслом».

Но Ануш все равно пребывала в постоянной тревоге и сомнениях. «Чует мое сердце, — говорила она, — что большие деньги принесут нам горе. Люди злы и завистливы». Ваник возражал: «Кто может завидовать человеку, который каждый день общается с потусторонним миром?»

Этот день в погребальной конторе «Бабаян и сыновья» начался как обычно — с перепалки Ваника и его ближайшего помощника Ионы Балагулы, под началом которого была бригада копателей могил.

Нужно сказать, что вся бригада состояла из самых пропащих мужиков. Работы было много, а потому землекопы почти всегда были пьяны. Родственники усопших, согласно обычаю, выставляли копателям могил штоф оковитой с закуской, дабы те могли помянуть преставившихся. Так как Иона не хотел быть среди подчиненных белой вороной, то и он в конце концов пристрастился к спиртному.

Однако это еще было полбеды. Главная проблема заключалась в том, что Балагула, общаясь с подольской голытьбой, стал революционером. В перерывах между похмельем и работой он посещал подпольный кружок анархистов.

— Иона, ты нас погубишь! — в отчаянии стонал Ваник, делая вид, что хочет вырвать из своей головы добрый клок волос. — Я запрещаю тебе водиться с этими нечестивцами!