Сокровище Сивояры

Три подозрительные личности прятали под длинной скатертью клетку, полную жар-птиц. Изредка в клетке что-то плескалось, клетка подскакивала, и наружу пробивалось сияние – настолько яркое, что казалось, загорелась скатерть.

– Жар-птицами торгуют? – спросила Ева.

– Нет. Это для боев. Самцы жар-птиц, если их разозлить, дерутся не хуже петухов. Налетают друг на друга – куча искр! Любо-дорого посмотреть!.. Ну и конечно, все делают ставки. А эта парочка всегда придерживает в запасе какую-нибудь невзрачную птичку, которая в финале всех побьёт.

В деревянной кадке с водой сидела русалка и пожирала сырую рыбу. Филат подумал про неё, какая же она страшная, но русалка обворожительно улыбнулась, повела круглым плечом, как-то по-особенному беззащитно склонила голову набок, и Филат понял, что на самом деле русалка прекрасна. За неё можно всё отдать.

А-а, дохлый хмырь, опять их русалочья магия! Дочери царя туманов недовольно завозились. Они терпеть не могли русалок как своих ближайших конкурентов, использующих смежные виды магии.

Многие циклопы пришли на праздник семьями. Одно такое семейство – папаша со сплющенным носом, мамаша и двое юных циклопов – помещалось в нескольких шагах от Настасьи и Бермяты. Юные циклопы под столом крепко дрались ногами, что было видно по их красным и сердитым лицам. А потом случился небольшой промах, и дочь попала по колену своему папе. Папа от неожиданности выплеснул себе на грудь пиво, зарычал и наградил дочку затрещиной.

– А ну не смей поднимать на неё руку! Это моя дочь! Только я могу давать ей тумаки! – завопила циклопиха – дама с ушами цвета сливы, увенчанными песочной шляпкой.

– Она хамит и дерётся! – огрызнулся папаша.

– И пускай хамит! А вот твоему сыночку сдача! – циклопиха привстала, награждая затрещиной сыночка.

Юные циклопы завыли в голос, правда больше для порядка, поскольку головы у обоих были прочные, истинно циклопьи.

Над головой у Евы и Филата что-то мелькнуло. Послышались вопли, похожие на писк. Три огненных всполоха прочертили воздух. Ева увидела Задору. За Задорой гнались четыре негодующие феи, обстреливающие её шаровыми молниями из волшебных палочек. На лету Задора поливала фей очередями из пулемага, однако толком прицелиться не могла и мазала. Феи же, разделившись на боевые двойки, обложили её по всем правилам. Это были лесные разбойные феи, мелкие, драчливые, в зелёных курточках, обитающие в гнёздах, похожих на осиные. К каждой волшебной палочке скотчем была прикручена лазерная указка, облегчающая прицеливание. Не слишком спортивно, поскольку использует изобретение заурядцев, зато эффективно.

Задора ушла из-под обстрела, сделав в воздухе бочку, и нырнула за один из вертикальных брусьев, подпирающих крышу. Шаровые молнии из палочек фей моментально превратили брус в угли, однако Задоры за брусом уже не было. Это привело фей в замешательство, поскольку они не знали, удалось им испепелить Задору или нет. Про- шмыгнув под столом, малышка макси-фейса спряталась под скатертью, опустила дуло пулемага на деревянную лавку, создав надёжный упор, и одной длинной точной очередью посшибала всех фей, превратив их в лягушек.

– Магия трансфигурации. Квакиссимо. Триста магров! – неодобрительно сказал Филат. – По мне, так хватило бы вентиляторной магии. Создал бы вихрь капов так за шестьдесят – и всех фей повыбрасывало бы отсюда почти даром.

Задора подбежала к Настасье и ловко прыгнула на стол рядом с ней.

– Я нашла циклопов-механиков! Они там сидят! – девчушка ткнула пальцем в чад. – Их там пять штук, все в промасленных комбинезонах! Только я пыталась подслушать, кто из них талисманщик, – а тут эти лесные разбойницы на Ниську наехали. Ну пусть теперь поквакают недельку!

К Задоре, держа во рту волшебную палочку и упрямо пытаясь атаковать, подскочила одна из лягушек. Макси-фейса небрежно отняла у неё палочку и стала дразнить её мухой. Лягушка не справилась с инстинктами и, выбросив липкий язык, сожрала муху.

– Покажешь механиков? – нетерпеливо спросил Бермята.

– Угусики! – закивала Задора и помчалась под ногами у циклопов.

Магов-механиков действительно было пятеро. Гуляли они давно и успешно. Один уже спал, уперев щёку в бараньи кости. Когда его товарищи стучали кружками по столу, требуя ещё пива, голова спящего подпрыгивала. С циклопами сидела краснощёкая циклопиха в соломенной шляпке, видимо, невеста одного из них. Обращая на себя внимание, она то и дело била кого-нибудь из циклопов по лбу.

Жоржетта Смузи, высунувшись у Бермяты из-под ворота, что-то забубнила ему на ухо.

– Почтеннейшие други мои, циклопусы! – торжественно начал Бермята, повторяя за ней. – Понеже труждахося вы в поте лиц ваших на ниве ремонта авесов железных, в воздусех парящих, осмелюсь я, сирый и недостойный, просить вас покорно о починке талисмана, злобной Скользухой в чаще лесной повреждённого!

К Бермяте разом повернулись все циклопы, за исключением спящего. Один из циклопов даже стал привставать, чтобы схватить Бермяту за ворот, но его зашатало и он был вынужден сесть.

– Чего надо? – спросил другой циклоп, помоложе и потрезвее.