Сокровище тамплиеров. Мечта конкистадора

– В Париже я сошелся с братьями-тамплиерами, да так близко, что вечерами мы тайком встречались в одной веселой таверне. Довелось потратить немалую сумму на хорошее вино, а поскольку это питье возбуждает желание основательно покушать, то пришлось разориться и на яства. Однако услышанное стоило и больших денег. Тамплиеры, склоненные к откровению выпитым вином, рассказали мне страшные вещи о своем ордене.

Эскиус сделал паузу, изучая между тем произведенный эффект. Король с подозрением взглянул на осведомителя. От шпиона не ускользнули сомнения Хайме Справедливого, и он поспешил напомнить королю истины, известные каждому:

– Вино имеет обыкновение развязывать язык; у человека в подпитии, вопреки рассудку, появляется желание выдавать даже случайному знакомому самые сокровенные тайны…

– Прости, дорогой Эскиус, но я никогда не видел ни одного тамплиера пьяным.

– Ну, конечно, сир! Рыцари Храма не настолько глупы, чтобы разгуливать в непотребном виде пред ликом короля. Понадобилось все мое искусство, чтобы напоить храмовников за мои же деньги до мгновения откровенности.

– Говори уже. – Короля начало утомлять затянувшееся предисловие.

– При вступлении в орден они отрекаются от Бога и плюют на святое Распятие, – выпалил Эскиус самое важное, видя, что его собираются прогнать. – А еще на своих собраниях они поклоняются идолу…

– Довольно! – властитель Арагона не выдержал потока грязи, который собирался излить шпион. (Хотя в тот момент король и находился в ссоре с главой испанских тамплиеров.) Настолько смехотворны были обвинения, что Хайме отодвинулся от Эскиуса де Флуарака, словно боялся испачкаться.

– Я бы мог рассказать еще много интересного, – разочарованно промямлил шпион.

– Даже если будет доказано то, что ты успел рассказать, я дам тебе тысячу ливров ренты из своей казны и три тысячи из имущества ордена. А пока оставь дворец и не попадайся мне на глаза до тех пор, пока не состоится суд над тамплиерами.

Эскиус лишился приличного и постоянного дохода, но не утратил надежды использовать самые черные сведения о тамплиерах, которые передали ему вместе с неплохими деньгами мусульмане. С ними он отправился в Париж. Эскиусу де Флуараку не удалось добиться аудиенции короля, но все сложилось как нельзя лучше. Шпион у ворот дворца, твердивший, что ему нужно передать королю важные сведения, был замечен мастером интриги Гийомом де Ногаре. Главной особенностью этого сурового худощавого королевского советника был глубокий, всегда подозрительный, гипнотический взор. Казалось, он с первых мгновений общения проникал внутрь собеседника и оттуда оценивал: насколько человек может быть полезен. Гийом де Ногаре мог заставить служить себе даже отъявленного плута и негодяя, и за это король ценил советника до последних минут его жизни, неизменно прощая его наглость и почти открытое разворовывание всегда небогатой государственной казны.

Будущий хранитель большой королевской печати попытался выяснить у Эскиуса имена тамплиеров, из какого они командорства, но шпион стал путаться в ответах. Гийом де Ногаре понял, что имеет дело с обычной клеветой. Однако ход мысли этого подлого человека ему понравился. Прежде чем попасть в королевский дворец, Гийом де Ногаре изучал право в университете Монпелье и даже некоторое время успешно применял полученные знания в качестве судьи – он понял, что из фантазий Эскиуса де Флуарака можно извлечь великую пользу. А потому советник короля, вместо того чтобы отправить клеветника под суд либо просто прогнать прочь, дал ему денег и велел молчать до тех пор, пока ему не поступят указания.

Тем временем финансы короля Филиппа IV расстроились до такой степени, что французский монарх периодически становился то фальшивомонетчиком, то грабителем. Он начал разбавлять золото и серебро, идущее на изготовление монет, прочими металлами, но это не понравилось подданным. Народ поднял мятеж против собственного монарха, и тому пришлось бросить ненадежный дворец и искать спасение в парижской резиденции Великого магистра. Если б могли предположить храмовники, что в своих неприступных стенах они дали приют собственному мучителю…

Поскольку французский народ был уже обобран, а потому весьма зол, Филиппа IV решил, что безопаснее отобрать деньги у иноземцев. Первыми были ограблены ломбардцы, в должниках у которых ходили первые лица Франции, включая короля. Потом пришел черед евреев. В 1306 г. у них конфисковали все средства, за исключением сущей мелочи, необходимой для того, чтобы покинуть Францию. Недовольные в собственном королевстве Филиппу Красивому были не нужны.