Сокровище тамплиеров

Кроме того, у вас благородное происхождение, ваша кровь чиста. Ричард был бы рад назваться отцом отпрыска древнего дома Сен-Клеров, славящегося своей безупречной кровью, и передать этому ребёнку своё имя и наследие. Бог свидетель, к собственному происхождению он испытывает сильное отвращение.

Сен-Клер изумлённо распахнул глаза.

— Что вы имеете в виду?

— Именно то, что сказала. Ричард много раз говорил, однажды даже при мне, что его кровь, священная королевская кровь, унаследованная от наших родителей, порчена и пятнает всю его жизнь. Как он там выразился, сейчас припомню... Минуточку. А, да: «Кровь, текущая в моих жилах, — перебродившая, скисшая и извергнутая адская смесь, вредоносная, злотворная грязь, которой полны вены моего братца Джона, чтоб ему сгнить заживо. Будет лучше, если она исчезнет с лица земли вместе со мной, а на трон Англии после моей кончины воссядет тот, кто унаследует свежую, чистую, не отравленную кровь».

Иоанна долго дожидалась ответа. То ли маленький камушек, то ли смолистый сучок взорвался посреди костра, рассыпав искры, но Сен-Клер как будто не заметил этого. Наконец, словно испугавшись, что её собеседник лишился языка, Иоанна первой подала голос:

— Итак, что вы обо всём этом думаете?

Андре резко вдохнул и поднял на неё глаза.

— Я нахожу это невероятным, хотя и слишком правдоподобным. И... в первую очередь я нахожу это пугающим. Но...

Он умолк, закрыл глаза, сжал виски ладонями, а потом, опустив руки, выпалил:

— Признаюсь честно, мадам, мне трудно всё это уразуметь и осмыслить. Могу ли я поверить... Вы действительно говорите, что, если я решу сблизиться с королевой Беренгарией, если она разделит со мной ложе, король не разгневается на меня?

— Я скажу вам даже больше, мой друг. Если королева родит от вас сына, мой брат признает его законным наследником, и в своё время ребёнок станет королём Англии. Это я вам обещаю.

Сен-Клер сглотнул.

— И если я... поступлю так, как вы предлагаете... смогу ли я... э-э... встречаться... и с вами тоже?

Иоанна воззрилась на него широко раскрытыми глазами, серьёзно, без тени удивления или смущения.

— Разумеется, а как же иначе? Разве непонятно? Мне выпала роль старшей компаньонки молодой королевы — и её старшей сестры, и её главной придворной дамы. Я буду постоянно находиться при ней, в её обществе. Я вдова, а считается, что вдова — это уже не женщина, а отжившая своё старуха. Но мне всего тридцать четыре года, я в расцвете женственности, не принимала монашеских обетов и совершенно не обязана отказываться от плотских радостей. Меня не увлекают охающие и ахающие воздыхатели с пламенным взором, падающие в обморок у моих ног: мне нужна настоящая, чувственная, телесная любовь. Доставьте мне настоящее удовольствие, и вы найдёте во мне верного друга. Подумайте, кто может хотя бы мечтать о том, чтобы оплодотворять лоно королевы Англии, деля в то же время спальню и с королевой Сицилии? Вы уподобитесь самому султану, в серале которого роль готовых на всё одалисок исполнят две королевы.

— И вы говорите, что Беренгария об этом знает?

— Да. Не то чтобы она вполне решилась, и пока она считает, что вам ничего не известно. Но она уже к вам благоволит, и, когда смотрит на вас, глаза её полны удивления.

Снова воцарилось молчание. Андре Сен-Клер изо всех сил пытался сохранить непроницаемое выражение лица и подавить волну тошноты, которая подступила к горлу вовсе не из-за перспективы обзавестись двумя любовницами королевской крови, но из-за полнейшего, грубого, неприкрытого пренебрежения к его чести, выказанного Ричардом Плантагенетом и его сестрой. Сознавая, что говорить и действовать в данных обстоятельствах следует с величайшей осторожностью, он стал мысленно считать удары своего сердца и, лишь досчитав до двадцати, выпрямился и откашлялся.

— Что ж, мадам... — выдавил он. — Мне... мне надо это обдумать. У меня... были несколько иные планы. Я собираюсь вступить в орден Храма... Во всяком случае, собирался до настоящего момента. Сейчас я просто не знаю, что мне делать, разве что отложить решение до утра, а там видно будет. Дело в том, что мы не можем... достичь желаемого, ибо я остаюсь послушником Храма. Мне нужно освободиться от послушания — к счастью, я ещё не принял монашеский чин — и снова стать рыцарем вашего брата. После этого, полагаю, дальнейшее может пройти более гладко.

— Да, возможно, всё возможно.

Голос Иоанны, когда она подалась к Андре, притягивая его лицо к своему жадному рту, был едва ли громче дыхания. Едва их губы соприкоснулись, молодого рыцаря неожиданно охватила дрожь пробудившегося желания, такого сильного, какого он до сей поры просто себе не представлял. Он совсем потерял голову, напрочь забыл о благоразумии, но тут в средней пещере кто-то громко откашлялся, и это мигом охладило порыв Андре.

Иоанна и Сен-Клер отпрянули друг от друга. Андре выпрямился, обнажил меч и вышел в первую пещеру, где увидел сонного воина, шумно мочащегося на стену.

Снаружи вой ветра наконец стихал, суля скорую ночную тишину.