Сокровище тамплиеров

Андре вздохнул. Лагерь полнился противоречивыми слухами, но самые осведомлённые люди утверждали, что Ричард категорически отказывается обсуждать с сарацинами условия сдачи, какие обычно обсуждаются на войне, и непреклонно требует безоговорочной капитуляции, немедленного освобождения всех франкских пленников и возвращения не только Истинного Креста, но и всех городов и замков, захваченных мусульманами после сражения близ Хаттина. Если слухи соответствовали действительности (а зная Ричарда, Андре готов был им поверить), король вёл себя крайне неосмотрительно: он не оставлял Саладину возможности уступить, сохраняя своё достоинство. Согласившись на такие неслыханные требования, султан совершил бы политическое самоубийство, утратив право именоваться военным, религиозным и государственным вождём. Даже для Сен-Клера, новичка в Святой земле, была очевидна нелепость подобных требований. Такой человек, как Саладин, предпочёл бы смерть бесчестью — а именно бесчестьем стало бы для него согласие на условия, выдвинутые врагом.

Но не успел Андре подумать об этом, как отчётливо осознал: Ричард тоже всё это понимает и не рассчитывает, что его условия будут приняты. Более того — он не желает, чтобы их приняли. Ричард был королём-воином, ярчайшим светочем христианства, монархом с львиным сердцем, паладином и поборником спасения Римской церкви. Ему, герою, вовсе не требовался выгодный мир, добытый не мечом, а с помощью презренных переговоров. Его не устраивало ничего, кроме полной победы. Он обобрал своё новое королевство, чтобы оплатить войну, и твёрдо намеревался не потерять ни единой крупицы славы, которую можно было добыть на этой войне... А что за славу можно стяжать, выторговывая у трусливых неверных уступки мирным путём? Поэтому король делал всё возможное, чтобы вынудить султана к большой, масштабной войне. Войне, которую Ричард, по собственному глубокому убеждению, не мог не выиграть.

Андре с горечью подумал, что соображения Ричарда точны, если помнить о представлениях короля о чести и долге. Снедаемый неуёмным стремлением к славе, алкающий всеобщего восхищения, король Ричард ни на миг не сомневался в своём праве распоряжаться жизнями своих соотечественников и подданных, а его власть и сила позволяли довести задуманное до конца. Он будет сражаться с Саладином до последней капли крови, пока с обеих сторон останется в живых хотя бы один воин.

Андре уловил ярко-жёлтый промельк на фоне королевского шатра — скорее всего, женское платье. Беренгария? Или, может, Иоанна? Подумав об этих женщинах, Сен-Клер вспомнил их глаза, пристально рассматривающие его, и улыбнулся, хотя улыбка получилась несколько нервной. Что они могли подумать о его неожиданном, оставшемся без объяснения, исчезновении из Лимасола?

Странно, что со дня отбытия Андре с Кипра никто из лагеря Ричарда не перемолвился с Сен-Клером ни единым словом. Правда, Андре разговаривал с де Сабле, но недолго и лишь на общие темы. У де Сабле было столько дел, что ему было не до пустых разговоров о том, недоволен ли его друг король одним из своих приближённых.

Сам Андре с тех пор, как его сюзерен прибыл в Святую землю, даже не пытался к нему подойти. Кто-то мог бы назвать такое поведение небрежением, но в голове Андре мелькали мятежные мысли о верности, ответственности и долге перед сюзереном.

Мессир Анри Сен-Клер отказался от благ, какие давала спокойная жизнь в почётной отставке, и вернулся на королевскую службу. Причём на сей раз служба привела его в чужую страну, где ему пришлось решать новые, незнакомые задачи, требующие от него непривычных навыков и умений. И это в том возрасте, когда многие его ровесники просто умирают от старости! Андре не давала покоя ещё одна мысль: он был уверен, что долг сеньора предписывает Ричарду лично сообщить сыну своего старого верного слуги о кончине последнего. И пока король этого не сделает, внезапно и твёрдо решил Андре, сам Сен-Клер даже не попытается приблизиться к Ричарду Плантагенету. Что же касается двух женщин, жены и сестры Ричарда... Подумав о них, Андре уныло скривился и то ли засмеялся, то ли застонал. Он убеждал себя, что жизнь королев не имеет к нему никакого отношения, хотя тихий, но настойчивый внутренний голос упорно твердил ему обратное.

С глубоким вздохом Андре попытался выкинуть все эти мысли из головы. Резко дёрнув за поводья, он развернул коня и вернулся к своему отряду.

* * *

Несколько следующих дней, безжалостно муштруя людей, Сен-Клер пытался разобраться в себе и приглушить смутное, но неотступное чувство вины перед Ричардом.

Двенадцатого июля город пал, и всё в мгновение ока изменилось. Боевой дух армии взмыл до небес, неожиданно все снова исполнились воодушевления. Люди с радостью брались за любые поручения: каждый хотел иметь возможность после рассказывать, что именно он делал при сдаче Акры.