Сокровище тамплиеров

— С тех пор, как пять лет назад, у Хаттина, Жерар де Ридефор обрёк тамплиеров на гибель, — ответил он без малейшего намёка на юмор. — С тех пор, как всего за месяц до этого он потерял сто шестьдесят одного воина лишь из числа рыцарей-храмовников, не считая госпитальеров, бросив их в атаку на четыре тысячи сарацин у источников Крессона. И с тех пор, как две тысячи франкских пехотинцев были отправлены в губительную атаку в тот же день, что и кавалерия Ридефора под Хаттином. Всякий раз, когда мы пытались обрушить на противника железную лавину рыцарей, он уходил из-под удара, окружал нас и истреблял, ибо Саладин хорошо усвоил, что можно противопоставить христианской тяжёлой коннице. Но ныне де Ридефор мёртв, а ним умерла и его тактика. Мы больше не будем бросать рыцарей в бессмысленные атаки против быстрых, подвижных отрядов конных лучников.

Внезапно Алек умолк и склонил голову набок.

— Послушай. Что там такое?

Звук повторился — далёкий медный голос трубы.

— Проклятье, сбор командиров. Мне пора.

Синклер встал и бросил винный мех обратно Андре.

— Держи. Он тебе понадобится. Завтра, полагаю, всё будет так же, как и сегодня, но послезавтра утром мы начнём подниматься в предгорья. Как только у подножия холмов начнут жужжать комары, твои люди должны быть в полной готовности. Один из наших штабных предложил, чтобы подразделения арбалетчиков шли с заряженным оружием, готовые отстреливаться в любой момент, но это предложение отклонили. А зря. По моему разумению, он был прав. На твоём месте я велел бы своим людям держаться настороже, как только армия вступит в предгорья. Но, как я уже сказал, мы доберёмся туда не раньше чем послезавтра. Надеюсь, до той поры мы с тобой ещё увидимся.

Едва Синклер договорил, как снова раздался отдалённый зов трубы, и Алек в прощальном жесте прижал кулак к груди.

— Короче, придётся держать головы пониже. Уверен, там кишмя кишат сарацины.

* * *

Предсказание Александра Синклера в точности исполнилось. На следующий день христианская армия проделала ещё четыре мили и разбила лагерь у самых предгорий горы Кар мель, так и не потревоженная сарацинами. А на следующее утро, как только франки начали подниматься по склонам холмов, началась первая атака.

Весь день атаки сарацин следовали одна за другой и с наступлением темноты стал и лишь чаще. Эти налёты держал и всех христиан в постоянном напряжении, ибо невозможно было предугадать, где и когда произойдёт следующее нападение.

Маленькие группы легковооружённых всадников верхом на низкорослых, но быстроногих и проворных лошадях незаметно спускались с лесистых склонов, в основном под покровом ночи. У христиан редко была возможность приготовиться к отражению атаки, поскольку мусульмане передвигались почти бесшумно и возникали словно ниоткуда. Отряды, по которым наносили удар люди Саладина, опрокидывались в хаос и сумятицу. Мусульмане осыпали людей стрелами, разили направо и налево и исчезали так же стремительно, как и появлялись, задолго до того, как франки успевали собраться для нанесения контрудара.

Скоро стало ясно, что эти атаки вовсе не столь случайны и беспорядочны, как поначалу казалось. Они явно были хорошо скоординированы и направлены. Убедившись в этом, Ричард и его доверенные командиры со всё нарастающим отчаянием начали осознавать, что при нынешнем положении дел они просто не могут сорвать выполнение замысла Саладина или хоть как-то ему помешать.

Замысел султана был прост и осуществлялся с убийственной эффективностью. Если во время атак и погибал кто-то из франкских рыцарей или оруженосцев, то лишь по чистой случайности; главной же целью каждого набега являлись огромные скакуны франков — английские, фламандские и германские, могучие кони, способные нести в сражение тяжеловооружённых рыцарей. Убийство беззащитных лошадей приводило франков в ярость, их епископы и архиепископы били в колокола, жгли свечи и курили ладан, призывая смерть и проклятия на головы богомерзких язычников, жестоко убивавших ни в чём не повинных животных.

Но, как сказал Сен-Клеру Алек Синклер, как только у них появилась возможность сесть и поговорить, сарацинами стоило восхищаться — так умно и практично они действовали. Окажись Он, Синклер, на их месте, он хотел бы надеяться, что у него достало бы ума так же верно поставить перед собой задачу и найти столь же действенные методы для её выполнения.

Всего полчаса назад в Сен-Клера угодила сарацинская стрела; она отскочила от кольчужной перчатки, не ранив его, но всё равно похвалы неприятелю не доставляли ему удовольствия. Об чём Андре не преминул откровенно заявить кузену.

— Я знаю, вы восхищаетесь нашими врагами, но разве обязательно одобрять всё, что они делают? Чем, скажите на милость, можно оправдать убийство сотен лошадей?

— Одобрения заслуживает всё, что способствует достижению поставленных целей. Покажи-ка своё запястье. Ты способен держать меч?

— Я могу держать всё, что потребуется. И запястье, и ладонь в полном порядке. А вот бессмысленное избиение животных меня бесит.