Сокровище тамплиеров

Ричард широко ухмыльнулся, снова повернулся к остальным, извлёк из ножен длинный кинжал, подбросил в воздух и легко поймал оружие, совершившее во время падения полный оборот. Проделав этот трюк ещё дважды под внимательными взглядами собравшихся, он продолжал:

— Я могу открыть вам обоим секрет, известный в наше время очень немногим. Мессир Робер, как и ты, Андре, не принадлежит к Храму.

Герцог резко развернулся и метнул кинжал в один из поддерживавших высокую крышу зала деревянных столбов; клинок сверкнул и глубоко вонзился в плотную древесину. При общем молчании Ричард неторопливо подошёл к столбу, вытащил кинжал, внимательно осмотрел остриё и убрал оружие в ножны.

— Но правящий совет Храма пригласил мессира Робера вступить в орден, и не просто в качестве рыцаря, но в качестве хранителя места магистра, поскольку судьба нынешнего магистра, Жерара де Ридефора, неизвестна. Он числится пропавшим без вести, но, скорее всего, его уже нет в живых — или сложил голову в бою, или был убит в плену.

Герцог снова ухмыльнулся, с удовлетворением отметив, что оба Сен-Клера с приоткрытыми ртами медленно повернулись к де Сабле и во все глаза уставились на него.

Ричард выдержал паузу, а когда решил, что у отца и сына было достаточно времени, чтобы проникнуться впечатлением, заговорил снова:

— Позвольте повторить: мессир Робер был приглашён в орден правящим советом Храма. Никогда и никому раньше не оказывали такой чести. Это беспрецедентный случай, потому что Храм всегда ревностно и фанатично отбирал самых лучших из желающих вступить в его ряды. То, что орден пригласил мессира Робера, имеет огромное значение и для тебя, Андре. Учитывая, что де Сабле убеждён в твоей невиновности, возможно — и даже вероятно, — что тебя примут в орден как новичка без принесения формальных обетов, ещё до того, как мы покинем Францию. Таким образом, вы оба, отец и сын, сможете путешествовать в моей свите, пока мы не доберёмся до Святой земли. Там вы приготовитесь к стоящим перед вами задачам: по прибытии ты, Андре, станешь полноправным рыцарем Храма, а вы, Анри, займёте оговорённую должность.

Анри Сен-Клер низко поклонился.

— Превосходно, — сказал герцог. — А теперь перейдём к нашим делам. Начнём с этого святоши и лицемера, аббата Фомы. Может, он и не слишком боится Бога, но, клянусь святой Божьей глоткой, я сумею нагнать на него страху. Он у меня живо раскается во всех своих гнусных прегрешениях! Андре, ступай, найди Годвина, капитана моей стражи. Он англичанин, но умеет говорить по-французски. Ты его сразу узнаешь: здоровенный детина, его ни с кем не спутаешь. Скажи ему, чтобы взял четырёх человек, поехал в аббатство Пресвятой Девы, арестовал аббата Фому и доставил в цепях ко мне, в замок де ла Фурье. В цепях, заметь, и пешим. Пусть заставит аббата идти пешком! Я хочу, чтобы этот заносчивый ханжа и лицемер испытал боль и страх, о которых до сегодняшнего дня и понятия не имел. И пошли с ними одного из своих людей, чтобы тот показал дорогу. Ступай. Нет, погоди.

Ричард щёлкнул пальцами.

— Заодно скажи Пьеру, сержанту Годвина, чтобы подготовил наших коней и подвёл к воротам в ближайшие полчаса. Всё понял?

Андре кивнул.

— Да, мой сеньор.

С этими словами он вышел.

Мессир Анри посмотрел ему вслед, восхищаясь прямой осанкой сына и слегка удивляясь, как легко Ричарду удаётся добиваться своего. Конечно, старший Сен-Клер с самого начала сообразил, что Плантагенет явился к нему неспроста. Со вчерашней ночи Анри преследовали опасения и горькая досада. Но теперь, как по волшебству, обида покинула его, сменившись невольным восхищением человеком, так умело распоряжавшимся чужими жизнями.

Несмотря на свою тревогу, несмотря на то, что он понимал: Ричард Плантагенет манипулирует людьми ещё искуснее, чем прежде, Анри имел причины смириться с волей герцога. Он отдавал себе отчёт, что без поддержки будущего короля его сыну Андре нельзя оставаться во Франции. После отъезда Ричарда и отца Андре мог избежать судебного процесса и казни (или даже гибели от рук убийцы) только одним способом: вступив в войско крестоносцев, но под чужим именем, без гербового щита, в качестве наёмника. Однако теперь, когда в нём был заинтересован сам Ричард — а старый рыцарь ни на йоту не верил, что хорошо знакомый ему герцог вдруг проникся бескорыстной любовью к справедливости, — у Андре появился другой, более приемлемый путь. То, что его участие в походе в Святую землю было a sine qua non[4], уже не раздражало старшего Сен-Клера, ибо служило интересам не только сеньора, но и вассала. Приняв предложение Ричарда, мессир Анри извлёк из необходимости пользу: он воспользовался возможностью сохранить жизнь сыну и разделить с ним судьбу.

Осмыслив сложившееся положение, Анри лишь смутно предчувствовал нечто недоброе. Он никак не мог избавиться от этого предчувствия, но не собирался ему поддаваться, ведь причина такого чувства, скорее всего, коренилась в тёмных сторонах сложного характера Ричарда... Характера, с которым, хочешь не хочешь, приходилось мириться.