Сокровище трёх атаманов

А вот другой был личностью куда более интересной для психиатров и опасной для людей. Звался он Штырь, и был старым, убеждённым уголовником, всю свою сознательную жизнь упражнявшимся в науке жить за счёт других. Ему всё равно было: грабить, вымогать, выпрашивать или воровать. Всеми ухватками владел он изрядно, и соображал моментально, где какую применить. Мелкий и чрезвычайно тощий, с реденькими рыжими волосёнками, старушечьим лицом и бесьими глазами, он круглые сутки ошивался в городе и окрестостях в поисках добычи. По своей телесной слабости предпочитал грабить он как раз детей, стариков и женщин. Однако в последнее время прикормил, а точнее, припоил он возле себя Хомута, чисто как инструмент для «физической работы». В городе его знали, и предпочитали обходить стороной, считая сумасшедшим. Были на то основания — Штырь имел пристрастие к нелепым и громким театральным выходкам. Бывало, останавливался он посреди улицы, вскидывал руку и орал: «Работает ОМОН, всем лежать!» или «Наши в городе, прячьте, мамы ребятишек!». А то начинал ходить по городу на корточках с заведёнными вверх-назад руками, и приставал ко всем прохожим: «Попробуй, так удобней, ну попробуй». Употреблял он не меньше Хомута, но соображения при этом не терял.

Вот эдакие-то два упыря и шли по пятам за Тобиком и Рыжиком, а те, окрылённые удачей, ничего не замечали. Ближе к окраине, недалеко от дома Тобика, пройти нужно было проулком за гаражами. Тобик услышал за спиной, совсем рядом, крупные, тяжёлые шаги, обернулся и тут же получил жуткий удар по лицу. «Как же так, разве так можно, это же я, я никому не сделал ничего плохого…» — отлетев, Тобик ударился об стенку, сознание поплыло, — «у меня мама, бабушка, сестрёнки, Рыжик, меня любят все, я добрый, как же вы так, я…» Рыжик, сидевший за пазухой, вылетел, перевернулся в воздухе, шлёпнулся на лапы, тут же что есть силы запрыгнул на обидчика и вцепился когтями ему в рожу. Хомут заорал от неожиданности и боли, оторвал Рыжика и с силой швырнул на асфальт. Длилось всё это секунду, но той секундочки хватило, чтобы Тобик пришёл в себя и понял, что происходит! Он вскочил и ударил Хомута в челюсть кулаком. Только вот подоспевший сзади Штырь вновь свалил его на землю. Новый удар, и снова поплыло всё вокруг. Хомут держал, а Штырь проворно обшаривал карманы:

— А вот и гроши! Э, щенок, очухался! Слушай сюда: я — Штырь, это — Хомут! Теперь ты на меня работаешь. Завтра, в это же время, принесёшь сюда столько же! Если нет — где тебя искать, мы знаем, и твоих знаем, порежем всех, как баранов! Понял, очкастый? Живи пока, до завтра. Пошли, Хомут.

Уроды не спеша удалились, очень собою довольные. Тобик поднял Рыжика, тот не шевелился. Ноги подкосились. Тобик сел прямо на дороге, согнулся и горько заплакал. Он не чувствовал боли разбитого лица и тела, не думал про обиду, ему не жаль было ничего на свете, только бы Рыжик очнулся! Слёзы текли сами собой, внутри было так горько, как не бывало ещё никогда в жизни. Он гладил рыженькую шёрстку, лапки, хвостик, а слёзы всё катились по щекам… Сколько прошло времени, Тобик не знал, ему казалось, что много. Рука, на которой лежал бельчонок, вдруг ясно ощутила частое биение сердечка. Сознание сработало моментально: «Бегом, в центре есть ветеринарная клиника, домой за деньгами, и туда».

Вихрем Тобик залетел в квартиру, уложил на кровати Рыжика и стал копаться в шкафу в поисках своей заначки.

— Опять тебе очки разбили? — вдруг услышал он знакомый голосок бельчонка, слабенький, но такой же задорный, как прежде.

— Вдребезги! — Тобик от радости закричал, мигом вернулась жизнь, отпустило, отлегла от души чёрная тяжесть, — как же ты… Как я за тебя испугался! Сейчас к врачу пойдём!

— А я за тебя… Больно, как тогда… Я этому гаду морду расцарапал, дальше не помню.

— Не думай сейчас! Погнали в больницу!

— Да не надо.

— Надо!

Пожилой ветеринар с удивлением осмотрел влетевшего в клинику мальчишку с разбитым в кровь лицом и обувной коробкой в руках:

— Вам, молодой человек, в травмпункт надо, а здесь зверюшек лечат.

— Вот, доктор, это Рыжик, он убился сильно! Я деньги принёс, помогите, пожалуйста!

— Да подожди деньги совать, давай своего друга, осмотрим, и тебя тоже, если уж ты такой герой.

Тобик молча положил Рыжика перед врачом. Тот медленно, основательно ощупал и осмотрел бельчонка, потом принялся обрабатывать раны:

— Переломов нет, вывих лапки я вправил, ушибы сильные. Зверёк молодой, думаю, поправится! Теперь с тобой: кровоподтёки, синяки обработать. Без разговоров.

Через час друзья уже ехали в своей тележке в Отрадное. Боцман всё понял. Вид его был свирепым и задумчивым, а вёз тележку он с особой осторожностью. Дома сразу пришлось рассказать всё бабушке и Дарёнке.