Сокровище трёх атаманов

Иван Никитич смотрел на ребят, любуясь, по-доброму и с улыбкой:

— Спасибо, ребятишки, порадовали. Когда так-то вы ссоритесь, значит, кое-чего мы стоим: и бабушка ваша, и мама Тобика, и маленько я, грешный. Всё ж не зря я тут обретаюсь-то… А вот если бы гнала Дарёнка тебя, Тобик, в тот лес, а ты идти не хотел, то было бы всё безнадёжно плохо. И меня бы здесь не было. Вот и подумайте: и ссора ваша пустая, и правы вы все вместе. Давайте спокойно, по порядку разберём. Первое тебе скажу, Тобик, — задача состоит в том, чтобы сделать дело, а вовсе не в том, чтобы показать, доказать, и себя проявить. Будь ты в глазах окружающих хоть десять раз трусливый и слабый, а если задуманное доброе дело тобой сделано, ты всё равно победил. Рисковать и нестись сломя голову для героизма неизвестно куда совсем глупо. Надо всё сначала продумать и рассчитать. А тебе, солнышко наше Дарёнка, вот чего усвоить надо — как бы тяжко на душе не было, а близких обижать словами нельзя. Про тот лес не зря говорится, что в первом круге тумана Обида бродит. Нельзя к ней людей толкать.

Дарёнка вздохнула, утёрла слезинку на щеке:

— Прости меня пожалуйста, Тобик. Никогда больше не буду тебя обижать.

— И вы меня тоже простите, — Тобик задумался, — вы с Рыжиком мои единственные друзья!

— Слова — это хорошо, ребятишки, но ещё лучше дела. Вот и подумайте, как свои слова подкрепить, — Иван Никитич смотрел на Тобика.

— Я пойду в этот Туманный лес только с вами. Будете меня у входа ждать. Без вас ничего делать не буду, обдумывать и решать всё будем вместе. Согласны?

— Я очень даже согласен! — Рыжик, долго молчавший и грустивший, наконец-то повеселел, — попробую Змея выследить.

— А я не знаю. Думать и решать всё вместе — это согласна. А ещё я не знаю, как мне свои извинения делом подтвердить.

— Расскажи сон, который сегодня видела! — попросил Тобик. — Прошлый-то понятен стал, может, и этот чем-нибудь нам поможет.

— Поможет. Поэтому и рассказывать не хотела, — у Дарёнки опять слёзы покатились, — я родителей своих во сне видела. Опять тот же самый дом, который часто мне снится, под соломенной крышей, с резными наличниками и расписными ставнями. И вот вхожу я в этот дом. У входа сидит статный, с бородой мужчина в белой вышитой рубахе, и мастерит за столом что-то. А иду я своими ногами, и легко мне так, будто дома я. А дальше, в горнице, сидит за прялкой молодая красавица-женщина, сарафан красный, узорчатый, а волосы русые голубой лентой убраны. А на прялке её узор нарисован такой же, как я вышиваю сейчас: посреди деревце с золотыми яблочками, а с боков две птицы райские, затейливые и яркие. И говорит мужчина женщине: «Смотри, Марьюшка, как дочка наша выросла, какая красавица стала, ровно, как ты у меня!» А женщина на меня поглядела, ласково так, как мать только родная может, да и говорит мне: «Возьми, доченька, шерсти белой, вымой её, расчеши, в кудельку сложи. А потом спряди из неё пряжу на веретене бабушкином, смотай её в клубочек, да под подушку до времени спрячь. А как пойдёт братец твой названный в Лес Туманный, ты ему тот клубочек дай. Он его из беды выведет!» А я плачу, да говорю: «Где же ты, мамочка?» А она и отвечает: «Не ищи нас, доченька, и не плачь, родимая! Уж не увидеть тебе нас на земле, а только во сне…» — Дарёнка не могла больше рассказывать, закрыла лицо руками и плакала.

Тобику стало горько и стыдно за то, что он заставил Дарёнку рассказывать этот сон. Рыжик залез на плечо Дарёнке и говорил что-то, пытаясь её утешить. Подошёл Иван Никитич, погладил плачущую девочку по волосам и тихонько сказал:

— Так уж случилось, видно, Дарёнушка, что нет их на земле. Смирись, посмотри на меня — ведь и меня тоже нет. Когда-нибудь вы глубоко поймёте, точнее, почувствуете, что тот, кто любит вас, кто отдал вам всю свою жизнь без остатка, не умирает для вас и живёт, пока жива ваша память. Ведь я, и эта школа — это просто память, живая память вашей бабушки, и всех тех, кто учился здесь когда-то. Я нужен вам — и вот я здесь. И они, твои родители, всегда будут с тобой, пока жива твоя память. Не плачь, живи и помни!

Раздоры быстро забылись. После школы вместе хлеб пекли, а назавтра собрались снова на рыбалку, на то же самое место. Рыжик вечером убежал в город, чтобы попытаться Змея выследить и вход в Туманный лес найти. А только не вышло у него ничего. Змей всю ночь по городу ползал, искушал разных негодяев, подбивал их на всяческие злые дела. Оказалось, что чёрную гадюку тёмной ночью усмотреть невозможно, сколько не прыгал Рыжик, а след Змея всё равно терялся.

Рано утром Тобик с Дарёнкой и Боцманом поехали на рыбалку. Чуть стало светать, были уже на знакомом месте. В той тихой заводи, откуда в прошлый раз щуку вытащили, расцвели белые кувшинки.

— Ух ты, красота какая! — Дарёнка, сидя в тележке, с восторгом разглядывала нежно-белые, нарядные цветы, ярко сияющие на фоне тёмно-зелёных листьев.

— Хочешь, я сплаваю, сорву тебе? — предложил Тобик.

— Нет! Не надо! Пусть они там, на воде, живые будут! Такую красоту нельзя трогать.