Сокровище троллей

Вокруг шумели голоса. Толпа делала ставки: сколько наррабанец продержится, пока Жаба его не сожрет? Приготовили песочные часы… Поганые гиены, истекающие слюной от злобного любопытства, как же он презирал их мерзкую стаю! Раздери их демоны, когда же с него снимут веревки? Неужели не понимают: к пальцам должна вернуться кровь, иначе он и меча не поднимет! Да, он все равно не сможет выстоять против чудовища. Но для него важно погибнуть с мечом в руках, как подобает воину…

Голоса притихли, зло зашелестели: «Стража, стража…» В душе невольника, скрученного веревками, зашевелилась надежда.

Возле лица остановились сапоги.

— Этого, что ли, зверюге скормить решили?

Раб не поднял взгляда. Зачем? Он по голосу представил себе толстого, одышливого, краснолицего человека. В голосе этом было столько скуки и равнодушия, что надежда, едва родившись, умерла.

— Этого, господин, — дробным голоском рассыпался ответ ростовщика Тарих-дэра. — И раб мой, и зверушка моя. Законов не нарушаем.

— Почтеннейший Хранитель города, — веско сообщил стражник, — не любит таких зрелищ.

— Вот поэтому почтеннейший Хранитель города, да ниспошлют ему боги всяческих благ, и не пришел взглянуть на нашу простую забаву. — Тарих-дэр почти не прятал насмешку в голосе.

— Ты… это… — обиделся стражник. — Разболтался, обезьяна наррабанская!.. Э, да и раб тоже — наррабанец? Сородича тварям скармливаешь?

— Кто сородич? Он сородич? — возмутился ростовщик. — Это грязный дикарь из племени джахак. Мы не считаем их наррабанцами. Пустынные шакалы, все как есть разбойники, а бабы их — колдуньи!

«Прав, старый скорпион! — задохнулся от ненависти раб. — Попался бы ты мне на пустынной тропе!»

— Эй! — углядел стражник повод для придирки. — Закон не нарушаешь, да? А кто рабу в руки оружие дает?

— Оружие? — изумился Тарих-дэр. — Какое, где?! Да я бы этому бунтарю и метлу дать не рискнул!

— А вот там что, на дне ямы?

— Ах, это… кто-то в Жабу запустил, да промахнулся. А рабу я могу при тебе повелеть… Эй ты, отродье помоечного пса! Когда спрыгнешь в яму — не смей прикасаться к мечу, это тебе твой хозяин велит!

Толпа ответила на хитрость ростовщика дружным хохотом.

А стражнику уже надоело препираться.

— Оно конечно… если б вы в городе такое непотребство учинили, я б вас… того… Но раз за чертой города… поставлю и я кой-какую мелочишку.

— Развяжите раба, — распорядился ростовщик.

Кто-то развязал веревки на руках и ногах жертвы. Раб остался лежать: он тянул время, чтобы руки стали хоть чуть-чуть послушнее.

И тут сверху громыхнул веселый басок:

— Вы, грайанцы, совсем в зверье превратились, скоро по берлогам разбежитесь! Где ж такое видано — человека без последнего костра оставить?

Воцарилась тишина. Раб напрягся. Он уже знал, что значит в этой стране погребальный костер. Наррабанец повернулся на бок и, не вставая, глянул на нежданного заступника, Светловолосый молодой мужчина был могуч и высок, а при взгляде снизу вверх казался просто гигантом.

После долгого молчания раздался чей-то недовольный голос:

— Он же дикарь заморский. Они мертвецам костры не складывают.

— Он дикарь заморский, а ты здешняя скотина, — припечатал светловолосый незнакомец и обернулся к ростовщику: — Слышь, продай парня!

Раздался дружный вопль протеста. Люди не собирались лишаться занятного зрелища.

Ростовщик с показной досадой развел руками:

— Большие ставки сделаны, господин мой! Хватит людям удовольствие портить, лучше сам сыграй!

— Сыграть? — с веселым колебанием переспросил незнакомец. — Оно бы можно…

Толпа довольными возгласами приветствовала мирное разрешение спора. Раб с трудом удержался от стона — таким горьким было разочарование. Он-то думал, что перед смертью рядом окажется хоть один человек — так нет же, только гиены…

А незнакомец деловито поинтересовался:

— И каковы ставки на смерть Клыкастой Жабы?

— На смерть? — не понял ростовщик. — Зачем на смерть? Кто на такое поставит? Какой великий воин одолеет ее один на один?

— Если драка всерьез, то не одолеет. А ваша дохлятина только на то и годится, чтобы людей морочить.

— Зачем плохие слова говоришь? — возмутился ростовщик. — По говору — силуранец, а болтаешь, как грайанец.

Толпа — сплошь грайанцы — расхохоталась. Никто не обиделся. Жители Грайана славились хорошо подвешенными языками.

— А у меня мать была грайанка, — добродушно отозвался незнакомец, — в нее разговорчивым уродился. А в отца силушкой пошел. Ударом могу башку с плеч сбить. Показать?

Это дружеское предложение почему-то не нашло отклика у ростовщика. Он насупился и сказал:

— Или ставь деньги, или уходи.

Вместо ответа незнакомец подобрал два небольших камня и бросил в яму — но не в Клыкастую Жабу. Один камень лег левее твари, другой — правее. Незнакомец внимательно проследил за тем, как тварь озирается, дергаясь всем телом, а затем повернулся к ростовщику и рявкнул: