Сокровищница ацтеков

– Видите, профессор, – говорил Янг, – я ничего не имею против большой книги, которую вы пишете; конечно, она будет великолепной, но ведь во всем божьем мире, наверное, найдется всего каких-нибудь три чудака, способных прочесть в ней более десяти строк. Вот почему я так пристаю к вам, чтобы вы писали маленькую книжку, – ее-то уж, конечно, прочтет кое-кто и за стенами сумасшедшего дома. Пускай, по крайней мере, добрые люди знают, как жутко нам приходилось. Я бы не советовал вам в точности указывать, где лежит та замечательная долина, потому что нам, пожалуй, опять понадобится вернуться туда; но относительно всего другого будьте вполне откровенны и расскажите все, как было. Может быть, наши похождения пойдут кому-нибудь на пользу.

По мере того как подвигался мой рассказ, я прочитывал написанное вслух моим товарищам, и они, не стесняясь, делали поправки в моем сочинении. Впрочем, когда я касался в своей книге подвигов храбрости Рейбёрна и Янга, они восставали против меня и не соглашались, чтобы я их описывал. Даже Пабло, покинувший ради меня Мексику, чтобы не расставиться со мной до конца дней, принимался противоречить мне в тех местах, где я упоминал о его неизменной преданности и мужестве. По его мнению, вполне естественно быть преданным тому, кого любишь, а еще более естественно драться с врагами, защищая себя и своих друзей.

Только один член нашей экспедиции с полным достоинством принял от меня заслуженную дань похвал. Это был Эль-Сабио. Пабло, конечно, хотел, чтобы я прочитал вслух ослику то, что было о нем написано.

– Только, пожалуйста, не все, сеньор, – серьезно заметил мальчик, – там есть вещи, которые могут огорчить нежное сердце моего Эль-Сабио. Ведь он, право, нисколько не виноват, что доставил нам столько затруднений, когда мы переправляли его через пропасть; а потом, неужели вы скажете ему, что собирались его съесть, когда мы пришли в эту ужасную аллею смерти? Ведь он может раньше времени поседеть от такого удара. Нет, мы скроем от него все неприятные места в книге, а прочтем только те отрывки, где вы хвалите его красоту и ум. По-моему, не грешно бы написать о нем побольше. Мне кажется, что вы слишком сократили рассказ о храбром сражении моего ослика со жрецами, когда он в одиночку перебил их такое множество своими копытами. Еще осмелюсь заметить вам, сеньор, – прибавил Пабло тоном упрека, когда мы пошли все вместе к навесу, где стоял Мудрец, сильно разжиревший за последнее время на сытной пище, в неге и холе, – в вашей книге нужно было непременно упомянуть, сколько принес пользы Мудрец на обратном пути, когда он перевозил на своей спине найденные сокровища по крутой дороге через ту ужасную пещеру. Ведь он проработал таким образом много дней подряд. И, наконец, с какой осторожностью вез он на себе сеньора Рейбёрна с крутого горного спуска до маленького городка, где была железнодорожная станция. Помните, как он бережно ступал из боязни навредить раненому?

Хотя Эль-Сабио, по-видимому, не заметил пропусков в моем рассказе, тем не менее он слушал с большим интересом и вниманием отрывки, на которые указал мне Пабло. По словам мальчика, ослик даже поблагодарил меня за похвальный отзыв о нем, потому что, когда чтение было окончено, он вытянул вперед свою морду, положил на спину уши, твердо уперся в землю маленькими ножками и, торжественно подняв хвост, заревел во всю мочь. Пабло нежно обнял его голову и прижал к груди, повторяя с глубоким чувством:

– Ну, теперь, Мудрец, ты убедился, что мы не только любим тебя за твою доброту и ум, но также и почитаем за благородные подвиги.

Рейбёрн много хохотал, когда я передал ему эту забавную сцену в тот же вечер; но Янг не одобрил моего поступка, видя в нем новое доказательство не совсем здорового состояния моего мозга. Мы сидели у меня в библиотеке перед камином и мирно беседовали, покуривая сигары. Вскоре нам предстояло расстаться на некоторое время: Рейбёрн хотел отправиться на следующий день в Идаго, где начиналась разработка рудников, а Янг неожиданно вызвался сопутствовать ему. Грузовой агент скучал без занятия и не знал, куда ему деваться. Что же касается его плана купить железную дорогу Старой Колонии, чтобы прогнать директора, то это ему не удалось.

– Конечно, – говорил он, – мне было бы приятно насолить старому негодяю, как он насолил мне, но ведь в сущности все вышло к лучшему: если бы я не потерял должность, то и теперь ездил бы, как прежде, с железнодорожным грузом до конца своих дней. Поэтому пускай мой неприятель живет себе спокойно на своем месте. Мне же хочется сделать какое-нибудь доброе дело на те громадные деньги, которые я приобрел в долине Азтлана. Вот почему я отправляюсь с Рейбёрном в Идаго и всю дорогу от Анн-Арбора до города Буазе стану угощать за свой счет железнодорожную прислугу. Пускай бедные люди порадуются вместе со мной.

Этот странный способ осчастливить человечество рассмешил нас с Рейбёрном. Потом Рейбёрн принял серьезное выражение лица и сказал: