Сокрушая великих. Том 2

Искупались мы отлично. Правда мой боевой настрой сбивался плещущейся рядом Энн, которая то ли нарочно, то ли случайно проплывая мимо нет-нет, да и задевала меня своим оголенным телом. Но делу время. А потехи час — по моей команде мы выбрались из бассейна и направились в номер. Едва мы успели обсушиться, как в дверь ввалилась парочка наших алкоголиков. Длинный монах висел на плечах у Яна и тыкая ему пальцем в грудь, вещал:

— Бойся греха! Бойся соблазнов! Они подстерегают нас на каждом шагу! Оступишься и все — ты в их власти!

— Да-да, — Ян выглядел заметно трезвее своего собутыльника, — ты крен еще будешь?

— Крен? — монах обвел номер мутным взглядом.

Энн вовремя сообразив, как его заманить внутрь, подошла к бару и открыла его. Креном мы основательно закупились на обратной дороге в номер. Из бара на монаха смотрели «грех и соблазн» в одно флаконе.

— Эххх, — тяжело вздохнул монах.

— Надо! — сказал ему Ян.

— Надо, — горестно согласился с ним Артуро.

Мы ушли в соседний номер, чтобы своим присутствием не беспокоить собутыльников. Мне было необходимо, чтобы Ян напоил его до состояния поросенка. Однако вопреки моим ожиданиям, в алкогольной дуэли победила не молодость, а опыт.

— Ик, — возвестил о себе Артуро, появляясь в дверном проеме, — там вашему приятелю… нехорошо.

Он съехал вниз по косяку и присел.

— Да и мне что-то тоже дурно. Грех, грех терзает меня изнутри! А ведь завтра меня ждет великая миссия.

— Так, поднимайтесь. Нельзя человеку с великой миссией на полу валяться, — помог монаху подняться Божко.

Он препроводил его на надувной диван и усадил.

— А что за миссия? Может мы сможем вам помочь? — спросила Энн.

Монах привалился головой к подушке и уснул. Божко его аккуратно потормошил за плечо.

— Эй, проснись!

— А⁈ Что⁈ Вы кто такие⁈ Карающий меч судьбы отомстит вам за мое похищение!

— Тише-тише, — успокаивающе произнесла Энн садясь рядом, — вы у нас в номере с нашим другой пили крен…

— Крен⁈ Я⁈ Пусть великий фатум покарает вас за лживые слова! Я дал обет больше никогда не прикасаться к этой гадости!

— Хорошо — вы отдыхали, хорошо проводили время. И вам вдруг стало плохо.

— Да, мне просто плохо. От духоты, — монах согласился с версией событий, которую предложила Энн.

— А еще вы сказали, что у вас есть великая миссия, в которой вам нужно помочь, — внедрила монаху в сознание ложные воспоминания.

— Да? — удивился тот, — но мне в общем-то помощь не нужна… что с ростком Древа Познания⁈

Он резво вскочил и если бы Божко его вовремя не поймал, то монах бы рухнул лицом в пол.

— С ним вроде бы хорошо, — успокоила его Энн, — но неплохо было бы его проверить.

— Так чего же мы ждем⁈ Вперед! Срочно проверять! — возопил монах и потащил за собой Божко на выход.

Мы вышли из нашего номера и прошлись до соседнего корпуса. На лужайке перед ним сидела уже знакомая нам толпа молодежи. При виде них, монах вырвался из объятий Божко, приосанился и зашагал ровно и прямо. Он дошел до двери номера, приложил к ней руку. Замок щелкнул и дверь открылась, пропуская нас внутрь. Номер мало отличался от нашего, кроме того, что в нем была зелень — возле дивана стояла кадка с растением. Точнее с целым деревом.

Монах бросился к нему и начал чуть ли не обнюхивать.

— Цело! Хвала судьбе! С ним ничего не случилось!

— Что за елка? — спросила Энн.

— Елка⁈ — мне показалось, что монах мгновенно протрезвел.

— Это сосна, — поправил Энн Божко.

— Это не просто сосна! Это росток от самого Мафусаила!

— Росток от кого? — не поняла Энн.

— Не от кого, а от чего! От сосны! — путанно пояснил монах, продолжая ощупывать дерево.

— Мафусаил — самое старое дерево на планете. Его возраст превышает пять тысяч лет, — поделился знаниями Божко, — я его видел.

— Это не просто дерево. Это Древо Познания! Самое… — и на этой патетической ноте монах опал. Что отказало быстрее — его ноги или его мозг, было непонятно. Но он рухнул как подкошенный и не подавал признаков жизни.

Божко подошел к лежащему на полу телу и приложил палец к шее.

— Пульс есть. Переволновался плюс сильнейшая алкогольная интоксикация, вот и результат. До утра придет в себя, — сделал он прогноз.

— И дожидаться мы этого не будем, — сказал я, — Тео, оставайся здесь, откроешь дверь. Мы вернемся ночью.

Вернулись мы тогда, когда жизнь в мотеле затихла. Зашли в номер с сумками в руках, вышли с перепачканными землей руками.

— Вы почему меня бросили⁈ Я просыпаюсь, один! В туалете! Замерз страшно! Сложно меня было на диван перетащить? — встретил нас в номере недовольный Ян.

— Ты крен хлещешь, а мы тебя по диванам таскать должны? — осадила его Энн.

— Ну мы же семья? Клан? И вообще, могу я себе позволить немного расслабиться? — обиженно сопел паренек.

По его реакции, я понял, что он так и не осознал, какое великое дело он провернул сегодня. Ян думал, что он просто напился с монахом, а не предоставил нам ключ к монастырю. Чтобы отвернуть Яна от «грехов и соблазнов» мы вылили весь оставшийся крен в унитаз, а не осознавшего свой подвиг героя отправили спать.