Сокрушение «несокрушимых»

– Я вижу, что спасённые нами король Болдуин и его верные слуги и без того до отказа набили карманы золотишком. Оттопыриваются-то карманы. Но мы не станем говорить о жуликах и мелких воришках, не правда ли? Это недостойно после того, как мы соединили свои усилия в борьбе с Сэтэном. Я считаю, что отправляющиеся в добровольное изгнание должны иметь средства на обзаведение домом, садом, огородом и всем прочим, что необходимо для труда и отдыха. Мой приговор такой: пусть возьмут с собой столько золота, сколько унесут на своих плечах. Но если до захода солнца кто-либо из них поставит мешок с золотом на землю, мешок пойдёт народу Страны Голубых Туманов и на том самом месте господин Болдуин сделает поселение.

– Согласен, – сказал Арбузик. – Мудрое предложение. Как вы, ваше величество?

Болдуин потоптался на месте и посмотрел на зеленохвостых.

– Можно согласиться, – подсказал один.

– Предложение жестоко, но справедливо, – добавил другой. – Если мы пожадничаем, то потеряем всё. Тут до самого горизонта пески и камни.

– Но я не могу топать пешком до захода солнца, – плаксиво сказал Болдуин. – У меня ноги устают. Меня временами будут нести в моём походном паланкине.

– Стало быть, ваши слуги должны нести вас и всё золото, – сказал Бебешка. – Иных решений быть не может.

– Золото всё моё, – сказал Болдуин. – Я согласен.

– Только не пожадничайте, ваше величество, – напомнил один из зеленохвостых. – Жадность не выручит, но только погубит нас.

Изгнанники уходят через дюны

Сборы были недолгими. По приказу Болдуина каждый зеленохвостый прихватил ещё по кожаному мешку с золотыми монетами. Зная, что сообщество всегда сильнее одиночки, они сложили три мешка в паланкин и так понесли паланкин, а следом за ними засеменил экс-король Болдуин, имевший при себе небольшой саквояж с уникальными драгоценностями.

– Прощайте, – махнул рукой Болдуин, видя, что воинство Али уже совсем близко. – Великий сын великого Дуляриса удаляется в добровольное изгнание. И моё окружение, и народ, которым я правил, оказались недостойными меня. Что ж, я всегда знал, как мелка человеческая порода… Запишите эти мои слова на скрижали, выбейте на медных столбах, чтобы потомки вспоминали обо мне!

Тут он захлюпал носом, забежал вперёд зеленохвостых и изъявил желание немедленно забраться в паланкин вместе с саквояжем.

По условиям соглашения, исполнение которого контролировалось несколькими бойцами во главе с капитаном Саксом, зеленохвостые не имели права поставить паланкин с золотом на землю. Они согнулись, досадуя на короля за его слабости, Болдуин вскарабкался на сиденье и задёрнул шторы.

– До скорой встречи! – крикнул Арбузику и Бебешке капитан Сакс и зашагал за зеленохвостыми, которые, сокращая расстояние, прямиком пошли к дюнам, намереваясь выбраться к плодородной долине.

– Они взяли с собой слишком много золота, – покачав головой, сказал Бебешка. – Жадность вылезет боком. Да и то, что они пошли по песку, говорит о той же жадности: разве с таким грузом можно засветло перевалить через холмы?

– Это всё Болдуин, – кивнув, согласился Арбузик. – Зеленохвостые умоляли его соблюсти меру, но он навалил золота в каждый мешок под самую завязку… Где правит жадность, там не бывать ни мудрости, ни величию.

– Это почему же? – спросил кто-то из отряда.

– Потому что жадность – это глупое себялюбие, тогда как мудрость и величие – это любовь к народу, к его культуре, к его истории, готовность жертвовать собой во имя идеалов… Может быть, это тоже «себялюбие», только себялюбие высшего плана, когда понимают, что лишь торжество общих поможет осуществлению индивидуальных интересов…

Совет полевых командиров

Тем временем подошли войска. Али, Каруока-старший и члены команды «Освободителя», спешившись, окружили Арбузика и Бебешку.

– Очень сожалею, но меня задержал мятеж, – сказал Али. – Наверно, из-за этого случилось много неприятностей?

– Когда идут боевые действия, необходимо любой ценой выполнять свои обещания, – строго сказал Арбузик. – При других обстоятельствах мы были бы уже разгромлены наголову и, возможно, все были бы уже мертвы. Если бы не Чих, и твои дела, Али, были бы очень неутешительными…

Али принялся извиняться, объяснять положение, но Арбузик прервал его и коротко посвятил людей в события.