Сокрушенная империя

Ведь прямо сейчас я ни в чем не могу быть уверена.

– Три-четыре недели, Бьянка.

Он говорит так, будто это не имеет значения. Словно это было что-то мимолетное и неважное.

Я со всей силы даю ему пощечину, руку тут же начинает покалывать.

– Не смей говорить так, как будто это ничего не значит.

Это был ребенок. Наш ребенок.

– Это не то, что я имел в виду. – Закрыв глаза, он хрипло произносит: – Я просто говорю, ты не знала, потому что срок был маленький и… – Его голос затихает, словно у него не хватает духу произнести эти слова.

– Я бы оставила его.

Вижу, как он на мгновение вздрагивает, прежде чем приходит в себя.

– Знаю.

Гнев скручивает мои внутренности.

– Но у меня не было выбора… потому что ты отнял его у меня.

Он отнял у меня все.

И самое неприятное, что… я могла бы простить его за то, что он разозлился и попытался уйти от меня той ночью, ведь я знаю, как он был зол. Я могла бы даже простить его за то, что он сел за руль пьяный и обдолбанный и перевернул мою жизнь с ног на голову… потому что люди совершают ошибки.

Но я не могу простить ему этого.

Я так сильно любила его… он был единственным, кто меня заботил. Настолько, что в итоге я сделала то же самое, что моя мать пыталась сделать со мной и Лиамом.

Я убила своего ребенка.

Ведь если бы я только позволила ему уехать… мой ребенок все еще был бы здесь.

– Прости меня.

Я снова бью его, на этот раз сильнее.

– Не надо.

«Прости» ничего не исправит.

«Прости» ничего не изменит.

«Прости» не вернет мне нашего ребенка.

– Я ненавижу тебя.

Но на самом деле я ненавижу себя – потому что, хотя я и должна ненавидеть его, сердце не позволяет. Оно просто не способно на это.

Оукли пытается обнять меня, но это только еще больше выводит меня из себя. Я не хочу, чтобы он обнимал меня. Не хочу, чтобы он был рядом со мной.

– Не прикасайся ко мне. – Толкаю его в грудь. – Никогда больше не прикасайся ко мне.

Он наконец отступает. И я, пошатываясь, иду в другой конец комнаты. Я уже почти у двери, когда до меня доходит.

Джейс сказал ему, что я беременна.

А это значит, Оукли не единственный хранил от меня этот секрет.

Глава шестьдесят пятая Бьянка

В моих венах плещется гнев, пока я несусь по лестнице в квартиру своего брата. Я в такой ярости, что меня трясет. Стучу в его входную дверь.

Дилан открывает с улыбкой.

– Привет еще раз, у нас есть пицца, если хочешь…

Я прохожу мимо нее в гостиную, где Джейс, Сойер и Коул едят пиццу и смотрят телевизор.

– Привет, – говорит Джейс, когда видит меня. – Возьми кусочек…

Я выхватываю стакан у него из рук и швыряю. Сойер подпрыгивает, когда он разбивается о стену.

– В чем, черт возьми, твоя проблема? – ревет Джейс, подскакивая.

– В чем, черт возьми, моя проблема? – Толкаю его так сильно, как только могу. – Как насчет того факта, что ты не сказал мне, что я была беременна?

Сойер и Дилан ахают, а Коул смотрит в пол и бормочет проклятия. В глазах Джейса мелькает грусть, всего на долю секунды, а затем его челюсть напрягается.

– Я пытался защитить тебя.

Боже, я так устала от того, что все используют это как оправдание.

Я имела право знать об Оукли.

И о ребенке, которого я потеряла, тоже.

– Пошел ты! – кричу я. – У тебя не было…

– Мы не хотели рассказывать то, от чего тебе станет хуже, – вмешивается Коул.

Я обращаю свою ярость на него.

– Ты знал об этом?

На его лице мелькает чувство вины.

– Джейс сказал мне в больнице.

– Итак, позвольте мне уточнить, все знали о моем ребенке, кроме меня?

– Я не знала, – шепчет Сойер дрожащим голосом.

Я вижу жалость на лице Дилан.

– Я тоже.

Значит, только Коул. Ничего удивительного.

На меня накатывает отвращение, когда я поворачиваюсь к Коулу.

– Я забыла, что ты всего лишь маленькая сучка, которая выполняет каждую команду Джейса, как будто он твой чертов Мессия. – Нахмурившись, я раскачиваюсь на каблуках. – Если ты так сильно хотел улучшить отношения со мной, тебе следовало бы для начала быть честным.

Я пристально смотрю на Джейса.

– А ты… Я никогда не прощу тебя за это.

Я ожидала лжи от Коула – черт возьми, он врал большую часть своей жизни, и мы не были так уж близки до аварии. Но Джейс? Мы всегда были честны друг с другом. Неважно, насколько это было больно.

Заведя кулак назад, я бью его со всей яростью, которую чувствую, потому что хочу, чтобы ему было так же больно, как и мне.

Задрав рубашку, он вытирает кровь, текущую из носа.

– Черт возьми, Бьянка. Ты была не в себе после аварии. Новости о маме и Лиаме чуть не убили тебя. Ты думаешь, я смог бы стоять там и рассказывать тебе, что ты была беременна, а потом потеряла ребенка от парня, виновного в этой аварии?

– Да. – Я хватаюсь за грудь, чувствуя, что платину внутри вот-вот прорвет. – Это ты и должен был сделать.

– Я поступил правильно. – Тот факт, что он, похоже, ни капельки не сожалеет о сокрытии этой информации, только наполняет меня еще большей горечью. – Я хотел, чтобы ты начала все с чистого листа.