Сокрушенная империя

И с этими словами что-то внутри меня взрывается, и слезы, которые я так старалась сдержать, начинают, как дождь, струиться по моему лицу.

Оукли обнимает меня.

– Наш ребенок существовал. – Из его груди вырывается низкий, болезненный звук, и голос срывается на последнем слове.

Мои пальцы хватаются за его футболку, горький всхлип срывается с моих губ. Оукли проводит руками вверх и вниз по моей спине, сжимая меня крепче.

– Мне так чертовски жаль.

Несколько минут греюсь в его тепле, прежде чем оттолкнуть.

– Я знаю… но все еще не могу простить тебя.

Не могу простить себя.

Он обхватывает ладонями мои влажные щеки, заставляя посмотреть на него.

– Мне не нужно твое прощение. Это бремя я бы никогда на тебя не взвалил.

– Тогда чего ты хочешь от меня?

Пальцы скользят по моим скулам.

– Я просто хочу убедиться, что ты не винишь себя. Ведь это не твоя вина.

Он ошибается. Так чертовски ошибается.

– Я гналась за тобой, хотя ты говорил мне отпустить дверь. Я не должна была садиться в твою машину. Я не должна была…

– Бьянка, хватит. – Его глаза полны печали и раскаяния. – То, что произошло, было моей гребаной ошибкой. Моей. Ни твоей… ни чьей-либо еще. – Он ударяет себя в грудь. – Моей.

Его слова заставляют меня чувствовать себя только хуже, ведь то, что он возьмет всю вину на себя, ничего не исправит.

Я закрываю глаза, когда на меня накатывает новая волна боли.

Между нами все было идеально.

Мы были влюблены друг в друга. Мы были счастливы.

Пока одна ночь не разрушила все это.

И я не знаю, как должна справиться с этим… поскольку единственное, что я вижу, когда смотрю на него сейчас, это боль, которую он мне причинил…

И ребенка, которого у нас никогда не будет.

– Посмотри на меня, – хрипит он. – Пожалуйста.

Когда я слушаюсь, он говорит:

– Ты встретишь достойного мужчину. И когда придет время… ты родишь от него детей. Ты будешь лучшей мамой…

– Замолчи, – кричу я, потому что он не понимает. – Я не хочу чьих-то еще детей. Я хотела твоих.

Но этого никогда не случится.

Потому что он смыл свою трезвость в унитаз и разрушил наши жизни.

Оукли снова пытается заговорить, но я ему не позволяю.

– Убирайся.

Я толкаю его, потому что он двигается недостаточно быстро.

– Убирайся к чертовой матери.

Он начинает уходить, но останавливается.

Я собираюсь снова наорать на него, но его взгляд падает на мой чемодан, и он поднимает свой мизинец.

– Не оставляй меня.

Отчаяние в его голосе режет мою душу, словно нож.

Я указываю на дверь.

– Убирайся.

В тот момент, когда он уходит, мучительное чувство пустоты в моей груди снова возвращается.

Только на этот раз… я не думаю, что оно когда-нибудь исчезнет.

Глава шестьдесят восьмая

Оукли

– Что ты делаешь?

Я смотрю на сердитое лицо Бьянки.

– Доброе утро.

Руки на бедрах, смотрит на меня сверху вниз.

– Ты спал в коридоре?

Не совсем. Я пытался, но деревянный пол сделал миссию невыполнимой.

Сев, я потираю узел на шее.

– Зависит от того, что ты называешь сном.

Она стонет.

– Ты сумасшедший.

Я предпочитаю слово решительный.

Переступив через меня, она фыркает:

– Чтобы когда я вернусь, тебя здесь не было.

Я встаю и бегу за ней по коридору.

– Куда ты идешь?

Я слышу, как она ворчит себе под нос, закидывая сумочку на плечо.

– На пары.

Отлично.

Потому что, если она идет на занятия, это значит, что она не уезжает.

Что это еще не конец.

– Увидимся позже, малышка.

Бьянка показывает мне средний палец.

– Нет, не увидимся.

Ухмыляясь, я смотрю на ее дерзкую маленькую попку, когда она уходит.

Увидимся.

Глава шестьдесят девятая

Бьянка

После занятий я встретила своих братьев, слоняющихся по общежитию. Как будто Оукли, разбившего лагерь возле моей комнаты прошлой ночью, было недостаточно.

Нацепив на лицо приторно-сладкую улыбку, я роюсь в сумочке в поисках ключей.

– Слушайте, вчера я наговорила вам много грубостей, – вставляю свой ключ в замок и открываю его, – и просто хочу, чтобы вы знали… я все еще так думаю.

Собираюсь захлопнуть дверь у них перед носом, но Джейс вытягивает ногу и не дает мне этого сделать.

– Впусти нас, и давай поговорим.

– Мне не о чем с тобой разговаривать.

– Хорошо, – говорит Коул. – Тогда впусти меня, чтоб я мог извиниться.

Я изучаю его лицо в поисках признаков того, что он лжет, но ничего не вижу.

– Ты можешь войти.

Джейс пытается войти вслед за ним, но я тычу пальцем ему в лоб.

– Не ты, придурок.

Я не даю ему пройти.

Все знают, что Джейс никогда не извиняется, и мне не интересно слушать его сраные оправдания.

Коул разводит руки в стороны и кружится по моей комнате.

– И вот так просто я был повышен до любимого брата.

Я пристально смотрю на него.

– Я бы не стала преувеличивать. Ты все еще должен передо мной извиниться.

– Черт возьми, Бьянка, – ворчит Джейс. – Впусти меня.

– В этом и заключается особенность взрослой женщины. Мне больше не нужно делать то, что ты говоришь. – Я постукиваю себя по груди. – Я сама решаю, что для меня лучше. Не ты.