Сокрушитель Войн

Лишившись своего предназначения, Вивенна потеряла и цель. И все же, как ей казалось, кое-кто в ней по-прежнему нуждался. Та, которая неделю назад уезжала напуганная, со слезами на глазах, с отчаянием глядя на старшую сестру.

Вивенна не нужна в Идрисе, что бы ни говорил отец. Здесь она бесполезна. Но она знала народ, культуру и общество Халландрена. И, пока они с Фафен шли по деревенской дороге, в уме Вивенны начала зарождаться идея.

Но даже с большой натяжкой ее нельзя было назвать приличной.

Глава 3

Гимн Света не помнил своей смерти.

Однако жрецы говорили, что его смерть была впечатляющей. Благородной. Великой. Героической. Для возвращения нужно умереть так, чтобы воплотить одну из великих человеческих добродетелей. Вот почему Радужные Тона возвращали людей – те становились богами и служили примером для живых.

Каждый бог был неким воплощением идеала, олицетворяющего то героическое качество, которое он проявил в момент смерти. Сам Гимн Света погиб, проявив высшую отвагу. По крайней мере, так говорили жрецы. Гимн не помнил ничего из своей жизни до того, как стал богом.

Он тихо застонал, пробуждаясь от тяжелого сна, перевернулся, чувствуя слабость в теле, и сел на огромной кровати. В мозгу продолжали роиться видения и воспоминания. Гимн потряс головой, стараясь отогнать пелену сна.

Вошли слуги, готовые безропотно исполнить любую прихоть своего бога. Он был одним из младших божеств, поскольку был возвращен лишь пять лет назад. При Дворе насчитывалось около двадцати богов. Многие из них, куда более значимые, лучше разбирались в политике, чем Гимн Света. И над всеми царил Сезеброн, король-бог Халландрена.

Несмотря на молодость, Гимн владел огромным дворцом и спал в покоях, задрапированных яркими желтыми и красными шелками. Во дворце были десятки покоев, обставленных и украшенных по вкусу хозяина. Сотни слуг и жрецов следили за его нуждами, хотел он того или нет.

«И все это потому, – подумал он, вставая, – что я не мог умереть нормально».

Поднявшись, Гимн почувствовал легкое головокружение. Сегодня день насыщения, и ему будет недоставать сил, пока он не поест.

Слуги принесли сверкающие красные с золотом одеяния, и, как только они вошли в поле его ауры, их кожа, волосы, одежда и украшения вспыхнули ярчайшими красками. Эти оттенки были насыщеннее, чем любые красители. Таково действие присущей ему биохромы: его дыхания хватит, чтобы наполнить тысячи людей. Но он не видел в нем проку. Гимн не мог оживлять с его помощью ни предметы, ни тела мертвых, он был богом, а не пробуждающим. Он не мог передать или хотя бы одолжить свое божественное дыхание.

Точнее, мог передать только один раз. И это бы его убило.

Слуги продолжали исполнять свои обязанности, облекая его в великолепные одежды. Широкоплечий Гимн Света возвышался над присутствующими более чем на полголовы. Ведя праздный образ жизни, он не заслуживал такого телосложения.

– Вы хорошо спали, ваша милость? – прозвучал голос.

Гимн обернулся. Лларимар, его верховный жрец, был высоким дородным мужчиной в очках, со сдержанными манерами. На нем была красная с золотом мантия с широкими рукавами, а в руках он держал толстую книгу. И мантия, и книга вспыхнули яркими цветами, попав в ауру Гимна Света.

– Превосходно спал, Тушкан, – зевнул Гимн. – Ночь, как всегда полная кошмаров и загадочных снов. Потрясающе освежает.

Жрец поднял бровь:

– Тушкан?

– Да, – подтвердил Гимн. – Я решил дать тебе новое прозвище. Тушкан. Подходит тебе, ты всегда бегаешь, всюду суешь свой нос, как этот зверек.

– Это честь для меня, ваша милость, – ответил Лларимар, устраиваясь на стуле.

«О Цвета! – подумал Гимн. – Его вообще хоть что-нибудь может вывести из себя?»

Лларимар открыл книгу.

– Можно начинать?

– Если нужно, – ответил Гимн.

Слуги как раз закончили завязывать ленты, застегивать пряжки и расправлять шелка. Они поклонились и отошли к стене.

Лларимар приготовил перо.

– Итак, что вы помните из сновидений?

– О, знаешь. – Гимн Света плюхнулся на один из диванов и потянулся. – Ничего особенно важного.

Лларимар недовольно поджал губы. Другие слуги стали вносить в комнату разнообразные блюда. Обычная, человеческая еда. На самом деле Гимн, как и все возвращенные, не нуждался в такой пище – она не давала ему сил и не прогоняла усталость. Это была всего лишь его прихоть. Вскоре он насытится кое-чем более… божественным. И получит достаточно сил, чтобы прожить еще неделю.

– Пожалуйста, попробуйте вспомнить сны, ваша милость, – вежливо, но твердо попросил Лларимар. – Неважно, насколько незначительными они кажутся.

Вздохнув, Гимн перевел взгляд на потолок, украшенный фреской, на которой были изображены три поля, окруженные каменными стенами. Видение одного из его предшественников. Он закрыл глаза, стараясь сосредоточиться.

– Я… шел по пляжу, – сказал он. – Корабль отплывал без меня. Я не знаю, куда он направлялся.

Перо Лларимара забегало по бумаге. Вероятно, он увидел в этом воспоминании множество знаков.

– Там были цвета? – спросил жрец.