Сокрушительный удар

– Под влиянием футбола люди громят электрички и затаптывают друг друга насмерть.

– От алкоголя умирает больше людей! – запротестовала Софи.

– Да, наверно, ты права.

– Да ты мне просто лапшу на уши вешаешь!

Я усмехнулся.

– Но ведь вроде бы изобрели какую-то штуку, которая помогает.

– Ты имеешь в виду «антабус»?

– А это что такое?

– Какое-то вещество, которое придает алкоголю отвратительный вкус. Нет, оно, конечно, действует. Но только сначала все равно нужно захотеть бросить пить, а иначе ты просто не станешь его принимать.

– Криспин не стал?

Я кивнул.

– Вот именно. Криспин не стал.

– А как насчет «Анонимных алкоголиков»?

– Все то же самое. Если хочешь бросить пить, «Анонимные алкоголики» тебе помогут. А если нет, ты просто станешь держаться от них подальше.

– Я никогда не думала об этом с этой точки зрения.

– Везет тебе, старушка!

– Ты свинья!

Еще с милю мы проехали в дружеском молчании.

– Нет, все равно, – сказала Софи. – Мне ведь всегда говорили, что это болезнь. Нечто, с чем просто нельзя справиться. Одна рюмка – и запускается цепная реакция.

– Дело не в рюмке. Дело в желании выпить. Алкоголизм в голове.

– И в ногах.

Я рассмеялся.

– Да, на тело он тоже влияет. На самом деле организм застарелого алкоголика настолько приспосабливается к влиянию алкоголя, что, если его внезапно лишить спиртного, это может вызвать эпилептический припадок.

– А… а у Криспина тоже такое бывает?

– Нет. До этого еще не дошло. Но если он говорит, что ему, блин, нужно выпить… ему это действительно нужно.

Именно поэтому в той бутылочке, которую я принес, сок был наполовину разбавлен джином.

Мы немного постояли во дворе, пока закатный свет медленно угасал над остывающими угольями конюшен.

– О чем ты думаешь? – спросила Софи.

– Хм… О том, что я бы с удовольствием сломал Фреду Смиту второй локоть. А также колени, пальцы, лодыжки и шею.

– Именно в таком порядке, – кивнула она.

Я рассмеялся, но в душе по-прежнему пылал гневом. На этот раз это уже чересчур. Мелкие стычки переросли в открытые военные действия. Если Паули Текса все-таки прав и Вик или кто-то еще пытается запугать меня и заставить выйти из игры – что ж, они добились как раз противоположного. Им не удалось заставить меня играть по правилам Вика – напротив, они убили во мне терпимость, с которой я относился к ним раньше. Я по-своему не менее упрям, чем этот кучерявый Фред Смит. Вик еще пожалеет, что не оставил меня в покое!

Я отвернулся от руин. Я отстрою то, что погибло. Как можно скорее, и еще лучше, чем было раньше!

– А где ты собираешься ночевать? – спросила Софи.

Я посмотрел на нее в темноте. Гладкие серебристые волосы. Спокойные глаза, в которых отражается небо. Ничего, кроме дружеского интереса.

Для того, чтобы я поехал ночевать к ней, мне нужно что-то более серьезное…

– Нельзя ли воспользоваться твоим диваном? – спросил я.

Она помолчала.

– Диван короткий, – сказала она. И снова замолчала. Я смотрел на нее и ждал.

Наконец ее глаза улыбнулись.

– Ну ладно. Ты уступил мне свою постель… Я уступлю тебе свою.

– Вместе с тобой?

– Я надеюсь, ты не затем спалил свою спальню, чтобы оказаться в моей постели?

– Я хотел бы ответить «да».

– Ничего, ты и так выглядишь достаточно самодовольным! – сказала она.

И мы мирно отправились в Ишер, она на своей машине, я на своей. Мирно поужинали тем, что нашлось у нее в морозилке, посмотрели мирное старое кино по телевизору.

И в постели она тоже была удивительно мирной и спокойной. Ее внутренняя сдержанность никуда не делась. Казалось, она насмешливо вскидывает брови при мысли о том, как забавно это выглядит со стороны. Она была тихой и пассивной.

С другой стороны, она недвусмысленно дала мне понять, что я доставляю ей удовольствие. И удовольствие было взаимным.

Мы занимались любовью страстно и нежно. Это был не спорт, а легкие прикосновения. Восхитительные ощущения, остающиеся надолго. И она тоже не смущалась.

Потом она лежала, положив голову мне на плечо.

– Мне к шести надо в Хитроу на дежурство, – наконец сказала она.

– Нашла время об этом говорить!

Я почувствовал, что она улыбается.

– Ты предпочел бы, чтобы я сказала об этом десять минут назад?

Я хмыкнул:

– Велика разница!

Она лениво погладила мою грудь.

– Я об этом подумаю, когда буду в диспетчерской.

– Да ты же все самолеты посадишь не туда!

– Не бойся. – Она поцеловала меня в плечо. – Я распоряжаюсь взлетами. Говорю им, когда взлетать.

– Когда?

– И где. Но не как. Это они уж сами.

Я улыбнулся и закрыл глаза в теплой темноте.

– А ты не снимаешь бандаж, даже когда занимаешься любовью, – сказала она, водя пальцами по внутренней стороне мягкого бандажа, в котором я спал.

– Когда занимаешься любовью, бандаж особенно необходим, – сказал я. – Очень высокий риск вывихнуть сустав.

– Это по личному опыту?

– Ну, можно сказать, что да.

– Так тебе и надо!

И мы, удовлетворенные, медленно погрузились в сон.

Глава 11

В среду, на аукционе в Аскоте, Вик и его дружки, завидев меня, тут же сомкнули ряды и стройными колоннами двинулись в мою сторону.