Сокрушительный удар

Уилтон Янг и Файндейл стояли на газоне перед весовой и орали друг на друга, не обращая внимания на окружавшую их аудиторию в пять тысяч человек. Уилтон Янг наскакивал на барышника, точно фокстерьер, а Файндейл полыхал ярким пламенем, как его шевелюра. На краю газона неуверенно топтались двое распорядителей – видимо, боялись, что спорящих придется разнимать, – а проходящие мимо жокеи поглядывали в их сторону и ухмылялись от уха до уха.

– Бесстыжий ублюдок! – орал Уилтон Янг со смачным йоркширским выговором. – Я те прямо говорю, я не позволю, чтобы всякая тварь безнаказанно дурила мне мозги! Я те прямо говорю, больше ты для меня лошадей не покупаешь! И я вытрясу из тебя все деньги, что ты у меня награбил за эти два года, все до единого пенни!

– А вот хрен тебе! – орал в ответ Файндейл, усердно заколачивая гвозди в собственный гроб, как это свойственно всем горячим головам. – Ты купил этих лошадей за настоящую цену, а если тебе это не нравится, так можешь удавиться!

– Для тебя и твоего проклятого Вика Винсента «настоящая цена» – это каждый пенни, который вы можете вытянуть из доверчивых простаков! Ладно, я и сам оказался в дураках, но теперь с этим покончено, я те прямо говорю! – Уилтон Янг потрясал в воздухе пальцем, как бы выделяя каждое слово. – Я на тебя в суд подам, вот увидишь!

– Попробуй! Все равно ни хрена не получишь!

– Зато заляпаю тебя грязью так, что вовек не отмоешься, чтобы всякие лопухи не доверяли тебе свои деньги! Я тебе прямо говорю, сударь, – я позабочусь, чтобы вся Англия знала: поручать тебе покупать лошадей – все равно что выбрасывать деньги в сточную канаву!

– Я на тебя в суд подам за клевету! – взвыл Файндейл.

– Давай-давай!

– Я тебя на миллионы нагрею! – визжал Файндейл, буквально подпрыгивая на месте от ярости.

– Уже нагрел!

Ссора набирала обороты и постепенно перешла в обычную ругань. Когда началась скачка, непечатные оскорбления перекрывали голос комментатора. Я, как и многие другие, ржал так, что не мог удержать в руке бинокль, через который смотрел на лошадей, когда они были на дальнем конце скаковой дорожки. У Николя, стоявшего рядом со мной, по щекам струились слезы.

– О гос-споди! – простонал он, задыхаясь. – Джонас, что значит «толстожопая траханая сучья гиена»?

– Мошенник, я полагаю.

– О-ох, не надо! У меня живот болит! – Николь согнулся пополам и действительно схватился за живот. – Это уже слишком!

Даже когда основное действие закончилось, мелкие отголоски его звучали весь день: Уилтон Янг и Файндейл оба, независимо друг от друга, во всеуслышание изливали свои горести и обиды. Уилтон Янг тыкал пальцем в воздух, словно намеревался пробить в нем дыру, а Файндейл оправдывался, как мог. Я старался держаться от них подальше, но в конце концов оба меня разыскали.

– Ну, парень, ты шустер! – сказал Уилтон Янг. – Я тебя все время вижу издалека, а только подойду – тебя уже опять нету!

– Извините, – ответил я.

– Ты был прав, а я ошибался. Ладно. – Он сделал широкий жест, давая мне понять, какое великодушие он проявил, признав свою ошибку. – Этот мерзавец меня надувал, как ты и говорил. И при этом все по закону! Мне сказали, что у меня нет никаких шансов получить свои денежки обратно.

– Увы! – сказал я.

– Я всегда говорил: надо сводить потери к минимуму! Вот у меня в почтовом бизнесе, если какое-то направление не приносит дохода, я его тут же ликвидирую. И со служащими так же. Понимаешь?

– Понимаю.

– Но не одобряешь. По морде видно. Мягкий ты, парень, вот что я тебе скажу. Так ты никогда ничего не добьешься.

– Ну, это зависит от того, чего именно ты хочешь добиться, – возразил я.

Он некоторое время удивленно смотрел на меня, потом расхохотался.

– Ладно! На той неделе поедешь на торги и купишь мне лошадь. Любую, которую сочтешь подходящей. А там поглядим.

– Подходящей для чего?

– Ну, такую, чтобы возместила расходы.

– Деньгами?

– Конечно, деньгами! А то чем же еще?

Ну, если он этого не понимает, я ему не объясню.

– Я не из Йоркшира, – заметил я.

– Ну и что с того, черт побери?

– Вы же нанимаете только йоркширцев.

– Ага, и гляди, к чему это привело! Нет уж, парень: если ты купишь мне хорошую лошадь, мне будет наплевать, что ты не из наших краев!

К нам подошел Николь, и Уилтон Янг смерил его злобным взглядом, как сына своего злейшего врага, несмотря на то что они с Бреветтом оказались жертвами одного заговора.

– И окажи мне еще одну услугу! – продолжал Уилтон Янг, снова пронзая пальцем безответный воздух. – Найди способ вытряхнуть из этого гребаного Файндейла все деньги, что он поимел с меня, все до пенни. Я те прямо говорю: я не успокоюсь, пока с ним не поквитаюсь!

Стоит ли рассказывать? Впрочем, я и так уже далеко зашел…

– Мне известно… – медленно начал я.

Уилтон Янг тут же за меня уцепился:

– Что? Что тебе известно?

– Ну… Помните тех трех лошадей, которых вы посылали на скачки в ЮАР?

– Такую уйму денег угрохал впустую! Тут они были в хорошей форме, а в Дурбане захирели. Климат впрок не пошел. А обратно вернуться они не смогли из-за карантина.