Сокрушительный удар

– Родной брат Полиграфа стоит сейчас на конюшне в Ньюмаркете.

Молчание.

– Я попросил сделать анализ крови коня, который сейчас известен как Нестегг, – невозмутимо продолжал я. – Мы с тобой оба знаем, что результаты теста окажутся отличными от тех, которые были сделаны, когда Нестегг был жеребенком. Кроме того, я заказал анализ крови родного брата Полиграфа. И его тип крови должен полностью совпасть с тем, что обнаружат у коня, который сейчас считается Нестеггом.

– Уб-блюдок! – выпалил Вик. Это звучало тем более странно, что он по-прежнему оставался неподвижен.

– С другой стороны, – продолжал я, – анализы еще не сделаны, и при определенных условиях я мог бы их отменить.

Вик снова обрел способность дышать и пошевелился.

– При каких? – спросил он.

– Я хочу, чтобы ты познакомил меня с одним человеком.

– С каким?

– С твоим приятелем. С тем самым, который составил соглашение с владельцем жеребенка от Транспортера. Который приказал поджечь мою конюшню.

Вик заерзал в кресле.

Я спокойно сказал:

– Либо это, либо я напишу в страховую компанию «Хай-Пауэр».

Он принялся машинально перебирать ручки, лежавшие на столе.

– А что ты собираешься делать, когда встретишься с этим моим… моим приятелем?

– Заключить мирный договор на вечные времена.

Вик взял со стола календарик, бросил на него невидящий взгляд, положил на место.

– Сегодня суббота, – сказал я. – Анализы крови назначены на понедельник. Если я встречусь с твоим приятелем сегодня или завтра, я их отменю.

Вик был скорее зол, чем испуган, но он знал не хуже меня, что эти анализы для него – первый шаг к скамье подсудимых. Чего я не знал – это согласится ли Вик, как и Фред Смит, проглотить пилюлю, так сказать, держа язык за зубами.

– Ты всегда будешь грозить мне этими анализами! – сказал Вик. – Это просто шантаж!

– Ну да, своего рода шантаж, – согласился я.

Вик сморщился, как от зубной боли. Я видел, что он лихорадочно ищет выход.

– Лицом к лицу с твоим приятелем, – сказал я. – Пяти минут за глаза хватит. Это не так много, если подумать, что ты потеряешь в противном случае. – Я жестом указал на веселенькую комнатку и великолепный бассейн. – Это ведь все выстроено на страховку Полиграфа, не так ли?

Вик стукнул кулаком по столу, так что ручки подпрыгнули.

– Это все этот чертов Файндейл протрепался! – рявкнул он. – Больше некому! Убью крысюка!

Я не стал отрицать. Просто сказал ровным тоном:

– Ты не учел одной мелочи. Мой брат Криспин работал в компании «Хай-Пауэр».

Глава 15

Когда я вернулся от Вика, Криспин стоял во дворе и выглядел угрюмым и несчастным. Я остановил машину и вышел.

– В чем дело? – спросил я.

– А!.. – Криспин безнадежно махнул рукой, указывая на ровную площадку на месте конюшни и на новенькие леса, взбирающиеся к обгоревшей части крыши. – Все это… Если бы я не напился, этого бы не случилось.

Я посмотрел на него.

– Не думай об этом.

– Не могу! Если бы я был здесь… если бы в доме горел свет… этот человек не полез бы поджигать…

– Ну, это еще неизвестно.

– Но ведь это кажется разумным?

– Нет. Пошли в дом, тут холодно.

Мы вошли в кухню. Я сделал кофе. Криспин, по-прежнему в покаянном настроении, смотрел, как я наливаю воду и кладу кофе в кофеварку.

– Лучше бы ты дал мне умереть.

– Хорошо, что ты отрубился в ванной, – сказал я. – Это единственная комната, в которой есть естественная вентиляция через пустотелый кирпич.

Это его не обрадовало.

– Лучше бы я задохнулся!

– Тебе хлеба поджарить?

– Прекрати болтать о еде! Я говорю, что тебе следовало дать мне умереть!

– Знаю, знаю. Все это ужасно глупо. Я не хочу, чтобы ты умирал. Я хочу, чтобы ты был жив и здоров и спокойно жил в Суррее.

– Ты меня не принимаешь всерьез! – Его голос был полон обиды.

Мне вспомнились все наши прежние разговоры на эту тему. Мне следовало дать ему утонуть, когда он заснул в ванне. Мне следовало дать ему врезаться в дерево, когда я отобрал у него ключи от машины. Мне следовало позволить ему свалиться со скалы в Брайтоне, когда он по пьянке подошел к самому краю пропасти.

Обвиняя меня в том, что я не дал ему умереть, Криспин тем самым сваливал на меня все свои невзгоды. Ход рассуждений был следующий: это я виноват, что он все еще жив, следовательно, это я виноват, что он ищет утешения в выпивке. Его раздражение против меня служило оправданием для того, чтобы жалеть себя, любимого.

Я про себя вздохнул и принялся делать тосты. Сегодня либо завтра опять напьется.

Вик пропал. Я весь день работал у себя в кабинете либо смотрел скачки по телевизору, а Криспин добросовестно старался вникнуть в мои счета.

– Когда ты работал в «Хай-Пауэр», – спросил я, – не слышал ли ты чего-нибудь о лошади по кличке Полиграф? За нее выплатили большую страховку…

Криспин фыркнул.

– Ты же прекрасно знаешь, что я сидел в отделе пенсий, а не в выплатах!

– Я просто подумал – а вдруг ты слышал…

– Нет.

Мы пили кока-колу и кофе, я пожарил на ужин бараньи отбивные, а Вик так и не позвонил.