Сокрушительный удар

– Угу… А знаешь, что странно?

– Что?

– Страховая компания, которую надул Вик, – та самая, в которой когда-то работал Криспин.

Мы приехали домой к Софи, и она заварила нам чаю. Мы сидели рядом на диване, временами ласково касаясь друг друга, и прихлебывали горячий живительный напиток.

– Мне надо вздремнуть, – сказала Софи. – Мне к восьми на работу.

Я посмотрел на часы. Половина пятого, а уже темнеет. Зима… День казался таким долгим!

– Ну что, я поехал?

Она улыбнулась.

– Ну, это зависит от того, как ты себя чувствуешь.

– Секс – лучшее обезболивающее!

– Чушь собачья.

Мы легли и принялись осторожно проверять это утверждение на практике. Ну и, конечно, вскоре я забыл про свой порез на боку.

Все было как и в прошлый раз: сладкие, сильные, неторопливые ласки, тонкое наслаждение, пронизывающее с головы до ног… Она дышала ровно и глубоко и улыбалась мне одними глазами, такая же близкая, как моя душа, такая же отстраненная, как ее собственная.

Под конец она сонно произнесла:

– Ты всегда даешь женщинам то, чего им больше всего хочется?

Я удовлетворенно зевнул.

– Мне обычно хочется того же, что и им.

– Глас мудрости… – Она лениво улыбнулась, засыпая.

Меньше чем через два часа нас разбудил ее будильник.

Софи протянула руку, задавила звонок, потом повернула голову и поцеловала меня.

– Секс еще и лучшее снотворное! – сказала она. – Такое ощущение, будто я проспала целую ночь.

Она сварила кофе и по-быстрому пожарила яичницу с беконом – для нее это было время завтрака. На тротуаре она деловито подставила мне щеку для поцелуя, села в машину и уехала на работу.

Я смотрел на тормозные огни, исчезающие вдали. Мне вспомнилось – я когда-то читал, что у авиадиспетчеров самый высокий уровень разводов…

На следующий день Уилтон Янг приехал на скачки в Челтенхем, невзирая на презрение, которое он питал к стипль-чезу из-за его непрезентабельности. Он приехал сюда потому, что его соперник по бизнесу, который был спонсором главной скачки дня, его пригласил. И первым, кого он увидел, был я.

– А ты что здесь делаешь? – осведомился он.

– Меня пригласили.

– А-а.

Он не спросил почему, но я объяснил:

– Я несколько раз выигрывал скачки на лошадях нашего хозяина.

Он задумался и, как ни странно, кивнул:

– Ага. Помню.

Официант поднес нам серебряный поднос с бокалами шампанского. Уилтон Янг взял бокал, отхлебнул, поморщился и сказал мне прямо, что предпочел бы пинту темного.

– Боюсь, у меня для вас плохие новости, – сказал я.

Он тут же встрепенулся, готовый немедленно ринуться в бой.

– Какие?

– Насчет Файндейла.

– А! – Глаза его сузились. – Плохие новости насчет Файндейла – это хорошие новости.

– Человек, которого я посылал в Южную Африку, сказал, что не мог бы поклясться, что те лошади, которые плыли вместе с ним, были ваши.

– А ты ведь говорил, что он был уверен.

– Он сказал, ему показалось, что это ваши лошади, но точно он не знает.

– Суд этого не примет.

– Не примет.

Уилтон Янг глухо заворчал.

– Ну что ж, тогда не стану подавать в суд. Это только даром деньги выбрасывать. Если дело не вполне надежное, суд – это сплошная лотерея.

Его прямота и честность заставили меня ощутить угрызения совести. Мой человек был абсолютно уверен, что лошади были его – он видел бумаги. Я про себя решил, что мы с Файндейлом квиты и впредь пусть он заботится о себе сам.

– Ладно, проехали, – сказал Уилтон Янг. – Надо сводить потери к минимуму! Верно, парень?

– Да, наверно, – согласился я.

– Ты уж мне поверь! А теперь слушай сюда. Я решил купить американскую лошадь. Американцы, они крепкие. Прямо как йоркширцы. – Он говорил совершенно серьезно. – Есть один конь, которого я хочу приобрести. Поезжай и купи его для меня. Его выставят на торги вскоре после Рождества.

Я уставился на него, уже догадываясь, о чем идет речь.

– Феникс Фледжлинг. Двухлеток. Слыхал о таком?

– А вы знаете, что Константин Бреветт тоже хочет его приобрести? – спросил я.

Уилтон Янг громко фыркнул.

– Черт возьми, а ты как думал, почему он понадобился мне? Я хочу натянуть нос этому проклятому пижону. Понял, парень?

В этот самый момент в ложе появился проклятый пижон собственной персоной: плотно сжатые губы, гладко зачесанные седые волосы, очки в толстой черной оправе – почтенный бизнесмен, явившийся прямо с какого-то важного заседания в Сити.

Его мощная фигура и звучный голос, казалось, тут же заполнили собой все помещение. Я подумал, что, похоже, прибывший последним всегда оказывается в более выгодном положении. Может быть, если бы Константин Бреветт и Уилтон Янг это осознали, оба так старались бы прибыть последними, что дело кончилось бы тем, что они бы и вовсе не появлялись. Оно и к лучшему… Константин обвел присутствующих властным взглядом и ненадолго задержался на нас с Уилтоном Янгом. Он немного нахмурился, чуть-чуть поджал губы, секунд пять пристально смотрел на нас, потом отвел глаза.

– А вам никогда не приходило в голову, – медленно спросил я, – что, возможно, нос натягивают именно вам?

– Не пори ерунды!

– Сколько раз вам случалось перехватывать у него лошадей на аукционе?