Соль этого лета (СИ)

— Я тебе как друг высказал. Никого я искать не буду. Меня вс"e устраивает. С Рустамом начинается война. Я просто не хочу, чтобы ты стала заложником или оружием.

— Только если твоим оружием, Бессо.

— Не подставляйся!

— Не буду.

— Предложение, значит, сделал? — зло.

— Да.

— Не подумай, что это попытка нивелировать твою ценность как женщины, но ты должна знать — отец завещает свою долю тому, кто первый родит сына в браке.

— Оу… Ещё более мерзко. Доля должна быть твоей. Иначе школе конец. Он за два дня вс"e разрушил на сборах.

— Я думаю об этом.

Разговор плавно переходит к проблемам школы. Мы обсуждаем тренерский состав.

— У меня на шпану некого поставить с сентября. Я Тарханова хотел попросить…

Фамилия, как удар в живот. Закрываю глаза.

— А можно со мной больше Тарханова не обсуждать? — выпаливаю я.

— Оо… Ну пиздец! — взрывается тихо всегда вежливый и выдержанный Бес. — Я так и знал. А как я могу его с тобой не обсуждать, Ален? Мне ему отдельного медика искать теперь?

— Извини. Забудь. Я не права.

— Ладно. Вс"e разрулим. Не грусти там, ладно?

— Сегодня Люба за ними присмотрит. А утром я вернусь.

Никуда мне с этой подводной лодки не деться. Бессо я не брошу.

Утро после бессонной ночи приносит опустошение.

Из-за ноющей боли внутри мне хочется быть невзрачной. Чтобы никто не смотрел в мою сторону. Я надеваю серый спортивный костюм, собираю волосы в хвостик, игнорирую макияж.

Выпиваю снова успокоительное, чтобы не реветь там при всех. Вызываю такси. И еду на свою каторгу, подыскивая слова для разговора с Тархановым так, чтобы обойти «врачебную тайну» Кати. Такие слова, чтобы он больше не смотрел даже в мою сторону.

Тошно…

Глава 38. Свободен

— Семьдесят один… семьдесят два… — медленно считаю, отжимаясь.

Остальная команда синхронно со мной опускается и поднимается.

— Ал"eна Максимовна приехала! — хромает к нам Артём. — Просит всех подойти на «витаминки».

Руки подламываются, падаю на покрытие.

Злость и протест клокочут в горле.

— Ну раз просит… Подъём!

Жду, пока команда уйдёт вперёд. Иду последний с друзьями.

— Выдыхай, Марат, — толкает в плечо Шмель.

— Она Уехала с этим своим Чемпионом. Мне не отвечает. Ни на звонки, ни на сообщения. Я должен выдохнуть и обрадоваться, что она вернулась?

— Ну ты быка-то не включай. Алёнка — неженка, — напоминает мне Яша. — Психику ей не ломай.

— Я, блять, тоже неженка. Мне можно психику ломать?

Стоя в коридоре возле кабинета, жду пока пройдут все. Последним зайду. В чуть приоткрытую дверь слышу её голос. Живот сжимается от какого-то животного страха, что я не смогу с этой ситуацией справиться. И вс"e… Вс"e закончится.

Я не понимаю с чем бороться. Присаживаюсь на лавочку возле двери. Закрываю глаза.

— Доброе утро! — с энтузиазмом залетает Ромка.

— Доброе утро, Рома.

— А у Вас что-то случилось? — вкрадчиво.

— Нет, — сухо.

— А у нас случилось. Ай! — шипит он. — Чего так больно-то?

— В6… Вену давай. Что случилось-то?

— Там один хороший человек умирает. У него девушка капризничает и творит разный треш.

— Ничем не могу помочь вашему человеку хорошему.

— Так, он скорее Ваш…

— А у меня хороших нет. Да вообще никаких нет. Перепутал ты, Рома.

— Окак. Это типа — поматросить и бросить? — более резко наезжает Шмель. — Ну, нельзя же так, Алёна Максимовна.

— Ты, Ром, последил бы за собой в этом плане, прежде чем меня критиковать. Разговор закончен. Иди.

Выходит падает рядом на лавочку.

— Злюка какая…

Стрельнув в меня взглядом заходит Яша.

— Утречка…

— И тебе.

— А кто Вас вчера укусил? Сдайте подонка, мы ему нос сломаем.

— Помолчи.

— Ай-яй-яй!!! Оо… Я то чо Вам сделал?! — страдальчески. — Какая Вы кровожадная.

— Не преувеличивай.

— Я не преувеличиваю. Тарханову, вон, сердце вырвали.

— В язык поставлю, — угрожающе. — Брысь.

Выходит.

— Заколдовали нашу царевну-лягушку? — хмыкает Яша. — Тут только поцелуй, Тарханов. А лучше куни. Поцелуем хрен такое расколдуешь.

Ромка поджимая губы прыскает от смеха.

— Извини, Мар.

Смешно вам.

Ну вс"e…

Сталкиваемся в дверях с заходящей в кабинет Любой.

— Любовь Сергеевна! — подхватывают её под руки парни.

Многозначительно симафорят ей оттягивая назад.

Захожу. Голос дрожит…

— Ну, привет, — тихо рычу.

Измеряю е"e взглядом с ног до головы. Глаза опухшие.

— Здравствуй, — отворачивается.

Поворачивается обратно со шприцом.

— А давай сначала неуставные отношения выясним? — дёргаю бровью.

— Нечего выяснять. Секс был, отношений не было. Всё, как ты любишь! — нотка обиды проскальзывает в её прохладном, равнодушном тоне. — Поворачивайся.

— Я не понимаю.

— Не зашёл мне твой «косяк», так яснее?!

— Косяк мой? — растерянно вспоминаю я.

— Ну, блять… — развожу руками. — У нас, мальчиков, так бывает!

Кто-то уже проехался по этой теме??

И, наверное, как-то гаденько. Но это не повод! Скажи мне, я заткну. А швырять меня об угол не надо!

— Вот и свободен, мальчик, — уничижающе. — А мне некогда. У меня другие планы на жизнь.

— Че-го?! — делаю шаг к ней.

Мне хочется разложить её на этом столе и драть до тех пор, пока я не услышу совсем другие слова!

— Не надо… — испуганно роняет из пальцев шприц. — Люб!!