Соль и пламя. Леди теней

— День добрый, леди Сольд, — поприветствовал он без всякого уважения, но шляпу ради приличия снял.

— Вы сами понимаете, что никакой он недобрый. — Туманы у ног бесновались. — Что я должна сделать, чтобы, в конце-то концов, получить мужа?

Перед тем, как я передам его вам, должен заверить: леди, мы предприняли всё возможное, — лекарь смотрел прямо в глаза так, как обычно смотрят лгуны. — Лезвие меча, которым был ранен ваш супруг, пропитано редкой разновидностью заколдованного яда. Сей яд держит лорда Вир — дэ меж двух миров. Он не мертв, но и не жив. Если вам угодно, я останусь при вас и буду оказывать всяческую помощь в попытках излечения.

Кто же тот безумец, что придумал яд? По спине пробежали мурашки.

— Ясно. — Я кивнула мажордому, стоящему в двух шагах от нас. — Прикажите кому-нибудь из слуг подойти сюда.

Вскоре из повозки вынесли носилки с лежащим на них телом. От высокого лорда, статного и гордого, осталась одна оболочка. Я едва не взвыла, увидев его. Да что я: прислуга охнула, когда Трауша внесли в дом. Кухарка разрыдалась в голос. Его уложили в хозяйской спальне, укрыли одеялом, подоткнув края. На взбитых подушках, белее белого, с бескровными губами и запавшими глазами, он лежал будто на смертном одре.

— Вам понадобятся мои услуги? — учтиво спросил лекарь.

— Нет, — я даже не глянула в сторону того, — благодарю.

Он резво убрался прочь, и я осталась наедине с будущим мужем. Если, конечно, нам суждено пожениться.

— Не смей умирать, слышишь? — Я склонилась к его изнеможенному лицу. — Я не намерена вечно править твоей страной, поэтому в твоих же интересах излечиться как можно скорее.

Обхватила его руку своей. За ночь моя руна стерлась совсем, и на коже лорда не осталось и следа от обручения. Теневая магия, связывающая нас, оборвалась. По сути, союз разорван, и я уже не невеста, а вольная женщина. Спасали меня туманы, густые и злые, клубящиеся за спиной. Пока они есть, я не позволю никому захватить власть и отнять моего лорда.

Когда-то он раздражал до зубного скрежета, но после я увидела вторую его сущность: мужчины, не научившегося любить. Его, как и меня, воспитывала мать, для которой долг был важнее семьи. Трауш стеснялся любого проявления чувств, но со мной он открывался, становился мягче, делал первые робкие шажки навстречу.

Мне вспомнилась наша первая ночь. В воздухе оседала пыль. Мерцали звезды. Куртка лорда пахла костром, а сам он будто мальчишка никак не решался на прикосновение. Боги, как я боялась. Боялась своих застарелых шрамов и горького опыта близости с иными мужчинами. Колени подкашивались от лютого ужаса. Но Трауш не торопил и не требовал, а взгляд его пылал желанием. Он жаждал не моего тела, но меня целиком. Познать мои недостатки и травмы. И благодаря его нежности я возродилась из пепла.

Выживи, и всё у нас наладится.

Я легла рядышком с Траушем и, склонив голову ему на плечо, уснула обрывчатым сном без сновидений.

— Подъем! — услышала спустя, казалось, секунду.

В комнате суетилась Мари.

— Что ты…

— Я, конечно, обожаю Трауша, но спать с ним сейчас, — она выделила последнее слово осуждающей интонацией, — не лучшая затея. Сольд, идем, у нас много дел. Давай — давай, я распорядилась о позднем завтраке, повара Трауша готовят восхитительные крендельки.

Я покорно встала, не совсем ещё соображая, что происходит, и поплелась на запах сдобы. Уже в коридоре одумалась и застыла, подбоченившись.

— Мари, не изображай мою подружку, прошу. Что ты выяснила?

— Давай за завтраком? — взмолилась она. — Я дико голодна.

Мне оставалось только согласиться, тем более у самой живот выводил голодные рулады. В столовой уже восседал Дарго, закинувший ноги прямо на накрахмаленную скатерть — ну, разумеется! — и с аппетитом поедал тосты с джемом.

— Здрасьте! — Он помахал нам ложкой. — Ну, как твой муж?

— Жених, — зачем-то поправила Мари, укладывая на колени тканевую салфетку.

Интересно, как она относится к Траушу? Что испытывает? Любит ли она того, с кем провела множество часов, с кем сражалась в пылу битвы, кого защищала ценой здоровья? А если любила, то как сильно? И способна ли она вырвать с корнем эту любовь во имя общей цели?

— Не знаю, — без утайки призналась я, пододвигая к себе миску с густой овсянкой,

— он жив, и пока это самое важное. Мари, рассказывай, что тебе удалось выведать.

— За вчерашний вечер я пообщалась с лучшими из лучших в лекарском деле, жречестве и даже некромантии. — Рыжеволосая отпила глоток кофе. — Всем известно о ранении Трауша, но никто не догадывается, чем его исцелить. Кто бы ни изготовил этот яд, он бесов гений. Буду искать дальше.

— Спасибо. — Я ковырялась в каше, аппетит куда-то пропал. Слабая надежда на то, что отгадка найдется быстро, растаяла как снег жаркой весной. — Что-нибудь ещё?

— Две новости. Первая: хранители объявили о твоем наместничестве.

— Поздравляю! Надо бы это дело отпраздновать, — перебил Дарго. — Санэ, неси-ка…

— Замолкни, наемник, — рыкнула на него Мари. — Не всё так гладко, из чего и вырисовывается новость вторая: настала пора заявить о себе.