Соль и пламя. Леди теней

Я насилу затолкала в себя кусок свежеиспеченной булки, подавила рвотный позыв.

— Как?

— В нижней части Ре — ре, так называемом районе бедняков, вспыхнули восстания. Выкрики «Долой человеческую тварь» были самым пристойным из того, что мне пересказали осведомители. И это далеко не всё. Озлобленные тени прошлись по домам и… — она замолчала так театрально, что я, не выдержав, простонала:

— Ну же!

— …выволокли всех людей наружу, после чего уничтожили, — закончила она холодным тоном. — Одних сожгли заживо, других повесили, с третьих спустили кожу.

Дарго грязно выругался.

— И никто не вмешался?! — Я вскочила в самых дурных чувствах. — Куда смотрела стража?

Мари взялась намазывать масло на тост, рассматривая нож так, будто он представлял небывалую ценность. Кажется, её саму расправа над чужеземцами не радовала.

— Поверь, вмешивались, но когда лютуют все до единого, стражники бессильны. Самые отважные приняли участь людей, кто поумнее — благоразумно убрались подальше, и их, знаешь ли, никто не осудил.

— И что делать?..

Первое важное решение, которое, возможно, положит начало (или конец) всему. А я, признаться, трусила как десятилетняя девчонка, впервые попавшая в академию.

— Как что? — Дарго ударил кулаком по столу; молочник, стоящий на краю, упал на пол и разбился на десяток осколков. — Их нужно наказать. Ты — их леди, и они не имеют права убивать подданных твоей расы. Научи их уважению, Сольд! Сотвори с ними всё то, что они сделали с иноземцами. Пусть остальным это будет уроком.

— Либо же, — меланхолично заметила Мари, отодвигаясь от расплывающегося белоснежного пятна, — задобри их либо купи. Ведь эти бедняки, пьянчуги, воришки и убийцы — основа твоего правления. Если ты получишь их одобрение, то всему Пограничью ничего не останется, как смириться.

Мои туманы заплелись на теле кольчугой. Их решение было предельно понятно — бой. Я и сама в глубине души поддерживала Дарго: любое восстание должно быть подавлено. Но Мари говорила правильные вещи. На моей памяти многие правители начинали с кровопролития, и обычно они не задерживались на троне — недовольные попросту устраивали заговоры и расправлялись с ними.

— А чего хотят они сами? — спросила я не своим голосом. — Какие их требования?

— Свержение тебя, — удивленно напомнила Мари.

— А кроме?

Она развела руками, мол, так глубоко не копалась.

— Я должна выслушать требования мятежников. Безусловно, зачинщики будут наказаны, а с остальными попробуем договориться. — Дарго буркнул что-то про «тупейшее решение», но я не передумала. — Мне нужна стража и вы. Готовы пойти за мной?

— Дай мне час на сборы, — Мари не мешкала и секунды, — я с тобой.

— Угу.

Дарго, обтерев губы салфеткой и бросив ту в тарелку, ушел первым, а Мари специально задержалась. Взяв меня под локоток цепкими пальчиками, шепнула:

— Я накопала кое — какую информацию про твоего белобрысого телохранителя. Будет любопытно — расскажу.

— Мне не любопытно, — без раздумий ответила я. — Он со мной.

— У кого знания, тот вооружен. — Рыжеволосая смерила меня надменным взглядом. — Впрочем, дело твое. До встречи у ворот нижнего города.

Перед выходом я заглянула к Траушу и, сев у его ног, долго изучала мертвенно- бледное лицо. Вдруг не захотелось ни с чем бороться и никому ничего доказывать. Я нужна ему, а не мятежникам, с которыми вполне разберутся стража и жрецы.

Попыталась пустить свои туманы в тело лорда, ощупать ими рану, высосать яд из крови, но не смогла. Туманы отлетали, таяли, растворялись под действием темных сил. Было бы обычное ранение — я бы справилась; но в дело вмешалась магия, которую я не сумела побороть.

Бессилие раздирало на части.

— Пошли, — вдруг услышала за спиной.

Дарго заправлял за пояс наточенные кинжалы.

— Разумно ли оставлять Трауша одного?

И до крови закусила губу. Мне нельзя уходить, мой лорд ранен, я должна находиться с ним.

— Ну а чем ты ему поможешь? Сядешь у кроватки и будешь сопли пускать? На кого же ты меня оставил, и всё такое? Сольд, поднимайся. Если хочешь надрать задницу Шуру, ты должна действовать, а иначе младший братец отберет у тебя и муженька, и Пограничье.

Мы поспорили несколько минут, но в итоге я признала окончательную правоту наемника. В состоянии Трауша нет изменений уже целый месяц — как улучшения, так и ухудшения, — потому я могу оставить его на прислугу хотя бы на полдня.

И всё равно, уходя, я ощущала себя предательницей.

Мы остановились на въезде в район бедняков. Верхний город от нижнего отделяла канава шириной в два метра, полная нечистот. Через неё вел единственный подвесной мост. За канавой, насколько хватало взора, простирался забор высотой под два метра. Было безлюдно и тихо. Жители верхнего города, которым не повезло жить рядом с нижним, попрятались по домам и носа не казали. Лавки закрыли, заколотили ставни.

Целый отряд стражников, теней пятьдесят, молоденьких и старых, пришедших добровольно и по приказу, переминался с ноги на ногу. Я не умела ими руководить, поэтому только поблагодарила за присутствие и попросила дожидаться приказа. Командующий стражи согласно качнул головой.