Соль и пламя. Вестница

– Вообще-то ее папаша проиграл дочурку несколько лет назад, потому она принадлежит мне, и никому иному. Помню, как ее приволокли сюда, запуганную, тощую. На вид – совсем кроха. А я сразу понял – отныне она моя. Знаешь ли ты, Берк-младший, каково это – полюбить? – Иттан не ответил, и Кейбл продолжил. Голос его подрагивал. – Никогда прежде я не беспокоился так о женщине, как об этой малолетней глупышке. Я рассказал ей все, что знал сам. Моя мать, тогда бывшая в уме, но уже слабая телом, обучила ее скрипке. – Кейбл поерзал. – Тебе, конечно, придется заплатить за пользование моей женщиной, но я никогда не отпущу ее от себя. Пойми, Берк-младший, тебе не быть с ней.

Эхо его голоса множилось и разбивалось на сотни оттенков, пробегая по стенам катакомб. Здесь обитали люди. Ютились как крысы, днями, месяцами и даже годами не видя солнечного света. Существовали целыми семьями. Рождались и умирали, чтобы быть погребенными здесь же – под толщей земли и песка.

Все, даже властелины этого уродливого затопленного мира были ничтожно малы для тех, кто жил сверху.

Быть может, Кейбл прельстится возможностью перебраться наверх?

– Раз тебе известно, кто я, то ты должен понимать – моя семья богата. – Иттан убеждал тихо, но уверенно; как обычно говорил с нерадивыми студентами факультета, наставляя тех на путь истинный. – Я заплачу за свободу Таи столько, сколько ты попросишь.

– И во сколько монет ты оцениваешь ее? – прорычал Кейбл, обозлившись.

Кровь под коркой сочилась. Незаживающая рана причиняла Кейблу неудобства. Он никак не мог усесться поудобнее, трогал бок. Иттан не видел его лица, но уже различал очертания нескладного тела. Выпирающий живот и узкие плечи. Топорщащиеся уши. Волосы рыжие, словно налитые медью.

Иттану нравилась боль. Как изысканное блюдо, как заморская выпивка, как гроздь спелого винограда, привезенного с южных островов, – боль была чем-то невероятно сочным.

Но пока он не смог распробовать ее послевкусия.

– Да, маг! Наполняйся ею! – хохотали галлюцинации в голове.

– Три сотни золотых? – спросил Иттан, облизывая пересохшие губы.

Кейбл присвистнул.

– Звучит аппетитно!

Он достал что-то из-под пояса. Нож. Приставил тот к стянутым запястьям пленника. Холод стали коснулся кожи. Кейбл провел по веревке раз-второй-третий. Но, лишь надрезав путы, остановился.

– Все очень и очень замечательно, – усмехнулся он, поднимая нож и выставляя его перед глазами Иттана. Тот смотрел на сталь безбоязненно. – Деньги, золото, статус. Ты красиво ведешь разговор. Есть одно маленькое «но». – Острие ткнулось под правый глаз, провернулось. Но не надавило. – Ты – дезертир, Берк-младший. – Лезвие переместилось к щеке. – И твой папаша будет первым, кто откажется от тебя. Твоя семья наречет тебя предателем. – Коснувшись рта, оно двинулось вправо и вверх, заставляя Иттана улыбнуться краем губ. – У тебя нет ни монеты. Ты беспомощный слепец. Ты туп, раз пытаешься убедить меня в обратном, но еще тупее, если веришь в свои слова.

– Послушай…

– Заткнись! – прорычал Кейбл и ударил кулаком по виску, на миг выбивая сознание. – Ты спал с моей женщиной! – Он ухватил Иттана за воротник куртки, прижал к стене.

Кровь прилила к затылку.

Бил короткими быстрыми ударами. Сначала – вполсилы. После, разгорячившись, молотил без разбора: по лицу, телу, ногам. Не давал возможности сгруппироваться, прикрыть голову. Несвязно бормотал. Смеялся, и капли воды, стекая по стенам, вторили его смеху.

Его голос вскоре перестал существовать, как и все прочее. Затопленный город растворился в кровавом месиве. В хрусте сломанных костей. Остались лишь багрянец перед глазами и боль, заключившая Иттана в броню. Ставшая им самим.

– Киньте его в глубины. – То ли шепотом, то ли воплем донеслось сквозь кисель в ушах. – Пусть подыхает.

Переломанные кости молили о скорой смерти, потому то, что когда-то было Иттаном, широко улыбнулось.

– Ты не подохнешь, – уверил голос в ушах. – Слово Тьмы.

Глава 5

Трауш

Шпион, который спешно воротился из страны ави, был темнокож и весел, словно пьян. В ухе его бренчал малюсенький золотой колокольчик, под губой синел выбитый на коже узор. Он развалился в мягком кресле и потребовал у прислужницы виски с закуской для себя и «друзей». Та вначале бросила на Трауша вопросительный взгляд (а вдруг лорд против?), но, когда тот кивнул, ринулась исполнять заказ.

– Рад видеть тебя, Трио, в добром здравии, – поприветствовал лорд.

– Рад служить вам, правитель, – церемониально, но с дикой скукой в голосе ответил шпион. Очевидно, вольготный образ жизни, присущий мужчинам-ави, въелся ему в кровь вместе с чернилами татуировки.

Под мягким светом свечи, единственной на всю уединенную кабинку, его черты плавились. Он был весь текуч и гибок, словно водяная струя; казался несерьезным, даже туповатым. Но внешность обманчива. Осведомитель, похожий на осведомителя, будет убит; осведомитель, похожий на наивного дурня, подарит родине самое ценное: информацию.