Соль и серебро

Я ничего не слышу из головы Райана, но от Оуэна доносится шепот. Он укачивает лошадиный череп:

– Agorwchydrysau, gadewchinichwarae, mae’noerynyreira…

Это не по-английски.

Рокси мысленно напевает колыбельную. Шестнадцатилетняя охотница-панк с металлическими скобками на зубах размышляет, не следовало ли ей написать то письмо Нилу Гейману[23]. Парень постарше, где-то позади меня, жалеет, что не позвонил матери. Думаю, у каждого есть своя история.

Что касается меня, я умолкаю, освобождаю голову. Надеваю очки на нос. В руке у меня Стальной Дэн, на шее – Печать Соломона, вокруг пояса – железная цепь. Я была в Аду. Во мне серебро. Я готова к делу.

Фасад пляжного домика взрывается.

Райан и Оуэн, находившиеся ближе всего к Двери, отброшены дальше всех – коняшка Оуэна улетает в бассейн, обрез Райана падает на землю и от удара стреляет в воздух, потому что, знаете ли, в присутствии Двери надо быть готовым стрелять немедленно, а не беспокоиться о безопасности. Если мы выживем, я его замучу поддразниваниями. Если…

Остальные либо упали на землю, либо стоят на коленях – это был не взрыв, это было что-то. Я тянусь туда.

– Я знаю тебя, – говорю я Двери.

Я знаю тебя, – соглашается Дверь, голос у нее странный. – Не приближайся ко мне.

– Не подходите! – кричу я, но охотники слегка оглохли от взрыва, они переговариваются и не слышат меня. – Что ты хочешь? – в отчаянии спрашиваю я, но ответа нет.

Рокси приходит в себя первой, ругаясь, выхватывает ножи и бежит туда, где была лепнина.

Из дыры вырывается волна черноты, злобы и тумана и пчелы. Рокси прыгает прямо в эту тучу, она кричит; я ничего не вижу, кроме мелькания ее ножей.

События ускоряются.

Охотники бегут к домику, кто-то что-то выкрикивает, у кого-то идет кровь из полученных ран. Мне кажется, там есть берсерк. Я стою спокойно и наблюдаю. Кроме меня, не двигается только Нарния. Потому что она сидит на трехфутовой струе воды в центре бассейна. Глаза у нее ввалившиеся и абсолютно пустые. Когда облако пчел приходит в бешенство и «хвост» его взлетает над забором, поднимается водяной хлыст и чувствуется запах горелого. Не помню, полезно ли дышать горелой хлоркой. Если я выживу, то побеспокоюсь об этом позже.

Я взглядом ищу Райана. Он поднялся на ноги и ищет свой обрез. Из его носа течет кровь. Он не смотрит на меня. Он не смотрел на меня с тех пор, как мы сюда приехали. Мне кажется, он думает, что я умру.

Я могу умереть. Из домика появляются еще какие-то создания. Вампиры с распростертыми крыльями беспорядочной кучей набрасываются на охотников, но они погибают легко, потому что все охотники несут с собой железо. За ними следуют оборотни. Высокие, шелудивые, с длинными когтями и черными многофасетчатыми глазами. Их убить сложнее, и я вижу, как охотники – мои охотники – начинают гибнуть. Против оборотней нужно серебро, а не железо; требуется время, чтобы достать соответствующее оружие. Но они это делают и…

Дверь, или что там внутри, предпринимает другие действия.

Элли!

Я слышу нежный, почти девичий голосок. Это Дверь.

Элли!

Вот и все, что она делает, – произносит мое имя. И все. Но я оглядываюсь по сторонам, и некоторые охотники… они не просто приходят в замешательство и затем продолжают свое дело. Они останавливаются. Я скольжу по разумам охотников, проверяя, потому что это ненормально. И в каждой голове я слышу другое имя.

Томми!

Рейнард!

Нокс!

Джессика!

Некоторые имена звучат бессмысленно, потому что, если помните, они ненастоящие. Они пахнут не так. Но не все. Например, Джессика. Она примерно в тридцати футах от меня, она сражалась с парой вампиров, умудрившихся выжить в первой схватке. Теперь она стоит смирно, глядя в сторону дома, а вампиры набросились на нее, вонзив хоботки ей в шею и окутав ее крыльями.

Джессика, должно быть, это ее подлинное имя. Она однажды назвала его перед Дверью, а что знает одна Дверь – знают все. Моя Дверь использует все имена, которые знает, чтобы вывести хотя бы часть нас из строя.

Она делает все, чтобы не пустить нас внутрь.

Сражение теперь идет на равных, если на равных – это значит пятеро на одного охотника, но они, по крайней мере, удерживают позиции. Я просто стою, как и Нарния стоит в бассейне. Ее водяные хлысты продолжают летать вокруг, удерживая большую часть нападающих на нашем маленьком пятачке. Не знаю, что случится, если она больше не сможет это делать, – думаю, мир на самом деле погибнет. Но по крайней мере она что-то делает. А я просто стою.

Не то чтобы я была трусихой. И не то чтобы я думала, что это не моя битва. Правда заключается вот в чем: я крайне прагматична. Я должна оставаться в живых как можно дольше, потому что я единственный живой человек, который знает Аманду. И это важно. Ад – это то, что ты приносишь с собой; Дверь – это то, чем ты хочешь, чтобы она была.

Готова поспорить, я знаю, что нужно Аманде.