Соль и серебро

Погодите. Что?

– Один неуправляемый тип и одна неопытная Дверь. Немудрено, что от вас проблемы, – говорит она на этот раз. – Мне следует снова назначить его сюда и выбросить вас обоих из головы.

Я сглатываю и отталкиваю тарелку.

– Карантин?

Нарния кивает и берет последний кусок пирога.

– Тут все охотники, кроме Калифорнии, – он закончит тем, что станет экстрасенсом должным образом, и на него наложена защита, чтобы одолеть любые адские чары, которые ты могла на него направить. Но ты ничего не сделала. Кэл говорит о тебе только хорошее, что заставляет меня сомневаться в его способностях, но он еще молод. – Она дожевывает, проглатывает, берет мою тарелку и ставит поверх своей. – Ты была Дверью, Элли, – продолжает она, принимаясь за мою порцию. «Эй, это мой пирог!» – Ты остаешься ею или можешь стать снова. Двери не к добру. Мне надо было знать, как низко ты пала.

Я прочищаю горло и…

– Дверь сказала, что она дала мне Райана, – резко говорю я, я не собиралась, о боже мой.

Нарния закатывает глаза:

– Двери лгут, ты что, ничему не научилась? Это я дала тебе Райана, идиотка.

Я ухмыляюсь. Око за око. Я трогаю тарелки.

– Так, значит, ты ешь, да?

– Ты шутишь? Я ем как лошадь. Я просто держалась подальше от твоей стряпни, потому что не уверена, что санинспекция хоть когда-нибудь заходила в это заведение.

– Стерва.

На самом деле мы улыбаемся друг другу. Вот это да! Она щелкает пальцами – я уверена, это для пущего эффекта, – и дверь закусочной распахивается.

На пороге стоит Райан, со стетсоном в одной руке, наполовину выкуренной сигаретой в другой, и смотрит на меня.

– Боже… – У меня перехватывает дыхание. – Райан. – Я перевожу взгляд на Нарнию и бормочу: – Ты не сказала, что он здесь.

Она ухмыляется и приканчивает мой пирог.

– Элли, – говорит Райан.

Он роняет сигарету и спешит ко мне.

– Вот дерьмо! – доносится голос сзади. – Это и есть Райан? – Кэл выходит из-за вращающейся двери, где он мыл сковородки. – Райан?

– Ты кто? – требовательно спрашивает Райан, переводя взгляд с Кэла на меня.

Появляется Дон и жадно наблюдает за происходящим. Кажется, я слышу, как она веселится.

– Охолони, сопляк. Это новый охотник, охраняющий Дверь. С тех пор как мой прежний охотник провалился сквозь землю! – кричу я.

– Я должен был! – орет он в ответ.

– Да ну?

Мы словно маленькие дети.

– Да!

Теперь мы лицом к лицу, и я не собираюсь отступать:

– Что было для тебя таким важным, что ты бросил меня, покрытую кровью моих друзей?

– Я не оставлял. Это ты ушла, – заявляет он.

– Что ж, не то чтобы я укатила в Ньюарк. Все это время я была здесь, и ты знал об этом!

Это заставляет его сбавить обороты. И если Нарния наложила чары, чтобы он не мог добраться до меня, это тоже несправедливо. Мы оба слегка захвачены врасплох, и это, похоже, возвращает его к тому, что он хотел сказать, когда вошел в закусочную.

– Элли, ты одна из самых сильных людей, которых я встречал… – начинает он, но я перебиваю его:

– Я прошла через Ад, мой аватар – элементаль воздуха, а я – Дверь в Ад…

– Я был там, – говорит Райан и натягивает стетсон на голову, словно шлем.

– Тогда ты должен знать: чем бы я ни была, я не простой человек. Попробуй еще раз, – приказываю я.

– Элли, ты так чертовски сильна, мне просто…

– Пришлось спрятаться за твоей ручной ведьмой?

Я слышу, как Нарния что-то бормочет позади меня, но я выше этого. Я кладу руку на бедро, подбочениваясь. Правильно, стерва, я так счастлива видеть тебя, что хочу умереть, но черта с два ты соскочишь с крючка.

– Я был испуган! – ревет он. – Не из-за фокусов с Дверями, к черту Двери! Ты знаешь, что я пожелал, когда ты меня попросила? Когда попросила меня верить тебе, и я, черт возьми, поверил, я доверяю тебе больше, чем кому бы то ни было, и… Послушай, все другие женщины… я тебе это говорил, они все погибли. Я убил их демонами, Дверями и охотой. Никто из них не смог сделать то, что сделала ты, и выжить. Ни одна из них…

– Никто из них не был мной. – Я скрещиваю руки на груди. – Не знаю, что ты пожелал, потому что некому было мне рассказать.

Он отступает и прислоняется к кабинке. Кожа ламии блестит под лучами солнца, а его рот выглядит очень сексуально. Я не отказалась бы поцеловать его, если бы поцелуи были в меню.

– Элли, ты первая женщина, которую мне не надо было защищать. Ты первая женщина из тех, кого я любил и которая выжила. Ты первая женщина, которая смогла встать рядом со мной, черт, ты могла бы превзойти меня, если бы захотела.

Его взгляд ясный и откровенный. Он не врет. Мое сердце взрывается.

Я перехожу прямо к главному вопросу:

– Ты меня любишь, да?

И он говорит это, просто говорит, будто я не ждала этого момента шесть лет – теперь уже почти семь. Семь лет, и он просто говорит:

– Я люблю тебя, Элли.

Я придвигаюсь ближе, руки все еще скрещены на груди.

– И?.. – хмуро спрашиваю я. Так хмуро, как только могу, с учетом того, что мне хочется пуститься в пляс по кухне.

– И когда ты попросила меня, я пожелал, чтобы ты справилась с каждым чертовым демоном в мире. Я пожелал, чтобы ты знала об этом даже без моего желания. Я пожелал…

Я тянусь к нему, и вот он в моих объятиях.