Соль под кожей. Том первый (СИ)

Вирус, который поражает всех без исключения работниц дорогих бутиков, магазинов нишевой парфюмерии, украшений и, конечно, часов. Они работают на фиксированую ставку и какой-то небольшой процент, но при этом буквально каждая мнит себя жительницей Олимпа только потому, что они стоят по ту сторону прилавка. Сколько раз на моей памяти было так, что скромного вида мужички в неприметных костюмах, выходили оплеванные такими девицами, садились в дорогие «мерины» и сливали свой кэш в тех местах, где мозг персонала еще не успел разъесть вирус тщеславия.

— Я просто… — Валерия рассеянно поднимает руку, но Юля перебивает ее резким взмахом.

— Девушка, поверьте, у нас нет ничего вашего размера.

— Но мне…

— … и даже если бы что-то и нашлось — это будет стоить очень дорого. — Моя знакомая нервно улыбается, потому что в дверях бутика появляется куда более «жирная» добыча в виде двух соответствующе упакованных девиц.

Они нарочно обходят Валерию, как будто бояться подхватить от нее какую-то заразу, и даже снимают солнцезащитные очки, чтобы получше ее рассмотреть. Она тут же втягивает голову в плечи и боком подступается ко мне, прячась за спину.

Кстати, я не просто так похвалил ее маскировку. У меня есть еще одно незаконченное дело, которое требует моего непосредственного присутствия до конца недели, так что я пока никак не могу увезти ее в столицу, где риск столкнуться с кем-то из ее знакомых, будет гораздо ниже. Так что пришлось прибегнуть к старому-доброму парику. Но Валерия пошла еще дальше и вместо предложенного мной обычного теплого костюма, напялила мою толстовку и мои спортивные штаны. Когда она вышла из ванной в новом «образе», признаюсь — первых пару секунд я находился в плену убеждения, что это какой-то сраный розыгрыш и абсолютно другая девушка. Только потом, когда она убрала от лица волосы, офигел.

— Какие-то проблемы? — Слегка поворачиваю подбородок в сторону любопытных девиц, но этого хватает, чтобы шалашовки раздумали снимать кино, спрятали телефоны и убрались в глубины бутика.

Юля с удивлением переводит взгляд с меня на жмущуюся за моей спиной Валерию. Нужно отметить, что эта эмоция напрочь стирает с ее лица последние капли интеллекта, но и я здесь не за тем, чтобы проверять ее IQ.

— Мне нужна одежда размера моей помощницы, — говорю сухо, без намека на что либо, что скудоумная Юля могла бы истолковать как шутку. — У тебя час времени. Полный гардероб. Комиссионные свои ты знаешь. А если она, — киваю за спину, намекая на Валерию, — выйдет отсюда с улыбкой, я умножу их на… десять.

За всю неделю, что Валерия просидела в номере, я ни разу не видел ее улыбающейся. Я вообще редко видел ее за пределами кухни и спальни, потому что примерно двадцать часов в сутках она очень крепко спала, а оставшиеся четыре тратила на еду и стандартный набор гигиенических процедур. И все это очень сильно напоминало меня самого в первые дни моей нормальной, свободной жизни. Поэтому, я я дал ей столько времени на перезагрузку, сколько потребуется. И, нудно признать, она справилась быстрее меня.

Сегодня утром, когда я по-традиции завалился к ней с чашкой кофе вместо завтрака, Валерия съела только половину своей лошадиной порции, и первая спросила, что дальше. «Дальше, — сказал я, разглядывая ее совершенно растрепанный вид, — пора вернуть тебе человеческий облик».

Очень сомневаюсь, что увижу Валерию улыбающейся в обозримом будущем, и уж тем более это не под силу бестолковой Юле, но пусть порвет жопу — адекватное наказание за неспособность держать язык за зубами.

Я почти слышу, как в голове Юли запускается кассовый аппарат, подсчитывая число будущей прибыли. И сразу после этого она растекается в самой приветливой улыбке, интересуется, как зовут мою «помощницу» и зовет себе в помощь еще пару девиц.

— Но ведь здесь нет ничего моего размера, — спокойно говорит Валерия, не спеша вручать себя в лапы этому курятнику. Без иронии, без злости, но таким тоном, что вся троица нервно посмеивается и бормочет что-то об «особенных клиентах».

— Все в порядке, — обещаю я, буквально силой впихивая ее девочкам, — я останусь и буду держать руку на пульсе.

За неделю, пока Валерия отсыпалась, я кое-что разузнал о ее истории. То, что не лежало на поверхности и о чем не трубили из каждого утюга. Весь последний месяц имя Александра Гарина не сходило с первых полос, им начинались все выпуски новостей и даже в те редкие моменты, когда я заглядывал в социальные сети — он тоже был там. На него повесили все, что только можно, даже такую нелепость, как обвинения в педофилии и сексуальных домогательствах. Никто даже не пытался скрыть откровенную «заказуху», что в мире больших денег не такая уж и редкость: пока ты на вершине — тебя боготворят и боятся, но стоит упасть — и шакалье с радостью порвет тебя на куски.

Гарин, обвиненный во всех смертных грехах, повесился в камере.

Его жена, мать Валерии, узнав об этом, скоропалительно скончалась от инсульта.

Их имущество арестовали, счета заблокировали, а саму Валерию просто вышвырнули из дому.