Соль под кожей. Том второй (СИ)

— Я не Нострадамус и не могу знать свое будущее. Поэтому предпочитаю исходить из теперешних реалий и своих взглядов на будущее, в котором нет планов создавать семью, садиться на шею какому-то мужичонке, а чтобы он вдруг не сбежал к другой бабе, рожать ему по ребенку раз в год. Но знаешь, ладно, забудь! Не хотела тебя беспокоить!

Встаю, успокаивая себя только тем, что в интернете наверняка можно найти какой-то женский форум, где поделятся информацией о похожих услугах. Риск нарваться на шарлатанов таким образом значительно возрастает, но это все равно лучше, чем сидеть и слушать от бывшей эскортницы проповеди за семейную жизнь и материнство.

Но когда через секунд приступ злости проходит, мне становится стыдно за то, что я так подумала о Марине, даже если ничего из этого я не произнесла вслух. У нас обеих не самое радужное прошлое, но она по крайней мере уже начала новую жизнь, а я продолжаю барахтаться в луже фекалий, еще только надеясь, что однажды догребу до суши.

— Это ты меня прости, — говорит в спину Лера. — Запиши номер. Его зовут Колот Игорь Владимирович, скажешь, что ты от Матрешки — он поймет и сделает все по высшему разряду.

— Матрешка? — не могу не спросить, когда заканчиваю вносить в память контакты и ФИО доктора.

— Лучше тебе не знать, — посмеивается Марина, как будто между нами не было никакой словесной перепалки. — Но это все равно лучше, чем Коза или Мариинская впадина.

— Определенно, — так же смеюсь в ответ.

— Лера, я не хотела тебя задеть, клянусь. Просто надеялась, что ты передумаешь. Даже если это ребенок Андрея — не обязательно, что он станет таким же как его папаша. Он в первую очередь будет твоим.

— Я бы скорее согласилась на пожизненный пояс верности, чем легла в постель с этим говном.

На это Марина уже ничего не отвечает, но «Тогда тем более!» буквально почти написано у нее на лице.

Интересно, если бы я призналась, что во мне ребенок ее любимого Авдеева — она продолжала бы так же рьяно отговаривать меня от аборта?

Глава тридцать восьмая: Лори

Настоящее

После разговора с Мариной сажусь в машину и первым делом проверяю телефон, чувству, что там от Андрея уже целая пьеса в трех актах и эпиграфом. Так и есть. Счетчик показывает тридцать семь неотвеченных сообщений, которые я сначала хочу просто удалить не читая, но мой взгляд цепляется за фразу «ЭТО КОНЕЦ!!!!» и день сразу перестает быть «томным».

Неужели Андрюша умудрился облажаться даже с купленными папашей проверяющими?

Хотя, чему тут удивляться? Он и на трезвую голову никогда не отличался умом и сообразительностью, а с будуна и с похмелья мог запросто наломать дров. Единственные «успешные» результаты его работы обычно легко исчезала после использования бумажной салфетки.

Перечитываю переписку с самого начала, пытаясь вычленить смысл в бесконечном потоке его истерик. Картина вырисовывается следующая: инспекторы приехали, но почему-то стали действовать не так, как об этом предупреждал его отец, а скорее наоборот: сначала попросили показать документы которые никто никогда не спрашивал, а потом, когда Андрей отказал (а что еще он мог сделать, справедливости ради?), сначала предупредили о последствиях, а потом — та-дам! — вызвали подмогу из прокуратуры. Последнее сообщение — то самое, целиком написанное заглавными буквами — пришло еще полчаса назад, хотя предыдущие он. присылал с периодичностью одно в пять минут. Что ж, видимо, несговорчивые ребята из прокуратуры, наконец, доехали. Не удивлюсь, если в эту самую минуту Андрюша валяется мордой в пол и в наручниках.

Ну и по какому поводу эти маски-шоу?

Но не успеваю я начать копать возможные варианты, как память быстро подкидывает ответ.

Авдеев. Больше некому такое устроить. Завольский многим нагадил в панамку, но из того, что мне известно, даже его прямые конкуренты не рискнули бы так открыто катить бочку на собаку, которая не только лает, но запросто может вцепиться в горло мертвой хваткой. А Вадим, насколько я поняла их наших с ним нескольких разговоров, как раз и собирался провернуть что-то такое.

Вот же…

Ну и что мне теперь делать? Звонить старому борову и бить тревогу? Если он до сих пор не в курсе, что произошло, то этому может быть только одна причина — он просто сдох.

Но на этот вопрос ответ искать не приходится, потому что стоит подумать о папаше Андрея — и мой телефон тут же трещит входящим сообщением. Но это не он лично, а всего-лишь Копытин — то странное, похожее на палочника существо с дипломатом, которое объявило, что сделку с «MoneyFlow» буду подписывать я.

Еще до того, как прикладываю телефон к уху, знаю, что «прилетела» новая порция дерьмища от Завольского-старшего.

— Валерия Дмитриевна? Вас Копытин беспокоит.

Голос у него как у сломанного андроида.

— Я слушаю.

— Я звоню по поручению Юрия Степановича. Вы ведь уже в курсе, что в офисе «ТехноФинанс» происходят некоторые… вещи, требующие вашего непосредственного участия?

Даже мне не пришло бы в голову назвать финансовую и прокуратурскую облаву «некоторыми вещами».