Соль под кожей. Том второй (СИ)

Должно быть обязательное условие на случай, если я окажусь несговорчивой. Завольский-старший не дурак и прекрасно знает, что после того, как сильно «потеплели» наши отношения за последнее время, я вполне могут выкинуть такой фокус. И что тогда? Не станет же он подставлять под удар сыночку-корзиночку?

Копытин песочит меня сухим взглядом, как будто дает последний шанс одуматься. Но я демонстративно складываю руки на груди с видом человека, готовым пойти на безапелляционный принцип. Тогда он открывает свой дипломат, достает оттуда всего одну бумагу и кладет ее передо мной, успевая одернуть руку до того, как я к ней притронусь.

Это выписка по счетам, переводы, которые я получала от Завольского. Те самые десять процентов за организованную мной схему. Я не собиралась пользоваться его грязным баблом, тогда это была просто часть игры, чтобы старый боров не заподозрил неладное — всем известно, что если человек делает что-то бесплатно, значит, он планирует получить другую, более солидную выгоду. Тогда я быстро организовала счет, куда шли поступления. Наверное, за это время образовалась уже приличная сумма, но сколько там точно — понятия не имею.

Первая мысль в моей голове: он намекает на то, что я должна ему как земля колхозу?

Но это было бы слишком просто, не в его стиле. Тем более, деньги уже все равно у меня, что мешает послать его подальше?

Ответ должен быть прямо у меня перед глазами. Где-то в этих строчках.

Я пересматриваю их трижды, прежде чем взгляд стопориться на одном из переводов двухмесячной давности. Сумма чуть меньше чем в остальных, но он сделан с одной из тех фирм-прокладок, которые я включила в схему. Смотрю еще раз, пытаясь по памяти вспомнить, так ли точно до буквенно эти слова идентичны, но это бессмысленно — если две похожих структуры фигурируют в одной «теме», то конечно, блин, это одна и та же структура!

Завольский заплатил мне со счета этой «прокладки».

Я беззвучно скриплю зубами.

Есть одно первое правило, когда создаешь подобные махинации с отмывом денег — никогда не оставляй следов, никогда не создавай связей. Заплатить человеку, который сделал схему, одним из компонентов этой схемы — все равно, что обвести его имя красным маркером. Теперь, если под схему начнут копать — связь с моим именем будет найдена быстрее, прыщ на жопе слона. Завольский-старший подстраховался, и если бы вдруг мне захотелось слить схему, то единственным, бултыхающимся на поверхности причастным к ней лицом оказалась бы тоже я.

Старый боров все просчитал, ко всему подготовился.

Он просто всегда и везде наготове.

Вот в чем дьявольский секрет его непотопляемости — он никому не доверяет и всех подозревает.

Никогда не думала, что скажу это, но у этого чудовища есть чему поучиться.

— Валерия Дмитриевна? — Копытин привлекает мое внимание громкими щелками замков дипломата. — Полагаю, вопросов больше не будет?

— Нет. — Развожу руками. — Больше никаких вопросов.

Беру его тяжеленный долбаный «Паркер» и ставлю на полях свой размашистый росчерк.

Хорошо в этом долбаном дне только одно — я, хоть и просчитываюсь, но тоже умею думать и просчитывать наперед. Иногда чуточку дальше, чем старая жирная скотина.

— Что-то не так с моей подписью? — издевательски интересуюсь у Копытина, который пристально разглядывает мои закорючки, прежде чем спрятать их в дипломат.

— Просто убедился, что мы друг друга правильно поняли, Валерия. Юрий Степанович позвонит вам в течение дня — будьте готовы предоставить ему отчет о состоянии дел.

Подмывает спросить, какой кнут меня ждет в случае, если я не возьму трубку, но на этот раз успеваю поймать зубами свой длинный язык. Завольский сделал ход, он думает, что контролирует ситуацию.

— Всего доброго, Валерия Дмитриевна.

Копытин откланивается и уходит, не закрывая за собой дверь, и когда в просвете я вижу перепуганное лицо моей помощницы, на душе почему-то становится легче. В отличие от них, привыкших жить на широкую ногу и не задумываться, откуда деньги, ситуация с проверкой выглядит просто настоящей катастрофой. А я так или иначе, готовилась к такому повороту последние шесть лет. Может, не в таком формате и в более выгодной позиции, но морально была готова к тому, что рано или поздно ситуация развернется именно таким образом.

— Юля, сделай мне кофе, — приказываю этой глазастой перепуганной девице, брезгливо отодвигая на край стола нетронутые чашки с чаем. — Нет, — задерживаю ее на полпути к кофемашине. — Принеси из той кофейни, что кварталом ниже. Два стаканчика, без сахара, американо на двойной порции кокосового молока.

— Ддда, — почему-то заикается девчонка, и с облегчением выбегает из кабинета.

Я разглядываю свой идеально убранный рабочий стол.

Потом документ, который Завольский заставил меня подписать.

Какого… черта?