Соль земли

Анастасия Фёдоровна принесла из кухни узкий продолговатый кофейник и круглый пузатый чайник. Из буфета достала хлеб, сахар, колбасу. Максим посмотрел на жену, ждал, когда она заговорит. Анастасия Фёдоровна прятала глаза, бесцельно передвигала чашки и тарелки.

— Ты сегодня чем-то расстроена, Настенька? Что случилось? — спросил Максим.

Анастасия Фёдоровна пристально посмотрела на него, усмехнулась одними губами.

— Как ты угадал?

— Да вот угадал. Значит, правда?

— Правда. — Анастасия Фёдоровна села напротив Максима. — У меня неприятности. И знаешь в связи с чем?

— Догадываюсь. Пришлась кому-нибудь не по нраву твоя поездка в Улуюльскую тайгу.

— Откуда ты знаешь? Видел Марину?

— Нет, Марину не видел.

— Кто же тебе сказал?

— Никто мне не говорил, но так мне представилось.

— Утром мне вручили приказ. Заведующий облздравотделом объявил мне выговор за самовольную поездку на Синее озеро.

— Ну, а что же, по головке тебя гладить за такие штуки? — усмехнулся Максим.

— А ты думаешь, он поступил правильно?

— А ты как думаешь?

— Я думаю так: когда курорт на Синем озере построят, нашему заведующему будет стыдно за свой приказ. А приказ этот всё-таки вспомнят!

— Ты в этом убеждена?

— Убеждена.

— Как же ты отнеслась к приказу?

— Я написала докладную записку. В ней я вновь настоятельно требую послать экспедицию для обследования Синего озера.

— Значит, вступаешь с начальством в драку?

— Называй это как хочешь. А ты что, не советуешь?

— Почему же? Если ты убеждена, то бороться стоит. Без этого ваш заведующий своих позиций не сдаст.

— В том-то и дело! Он называет это прожектёрством, говорит, что в Улуюлье не создано ещё объективных условий для строительства курорта.

— В этом он прав.

— По-твоему, отступить?

— Почему же? Он ведь прав отчасти. Сегодня в Улуюлье для строительства курорта нет объективных условий, но завтра они могут сложиться.

— Да, знаешь, Максим, звонила Марина. Она очень беспокоится о судьбе какого-то учителя Краюхина. Сказала мне, что написала о нём в письме к Артёму. Хотела с тобой поговорить.

— Что она советует тебе по поводу Синего озера?

— Она знает это озеро. Была там во время экспедиции. Советует мне добиваться и обещает поддержку. Если осуществится её проект, то она должна сама поехать в Улуюльский край. Опять вспоминала этого Краюхина. Мне даже подозрительно стало, и я спросила, не влюбилась ли она в него. Она тогда рассказала целую трагедию. Оказывается, Краюхина любит дочь профессора Великанова, а сам Великанов слышать о нём не хочет, потому что они в чём-то серьёзно разошлись…

— Вон как! А дочь Великанова — студентка?

— Историк. Марина говорит, что она очень красивая девушка и интересный человек.

— А каковы, Настенька, семейные дела Марины? Она не делилась с тобой?

— Не любит она посвящать других в свои интимные дела. Но, по-моему, живут они неважно. Как-то на днях я говорю ей: «Маринка, когда же ты будешь рожать?» Она опустила голову, в глазах слёзы. Я стала расспрашивать. Она махнула рукой и сказала только одно слово: «Григорий». Я поняла, что он не хочет, чтоб она отвлекалась на эти «пустяки»…

— Ты его хорошо знаешь, Настенька?

— Знаю, конечно. Правда, по наблюдениям. Но ведь ты тоже его знаешь. Нравится он тебе?

— По-моему, симпатичный человек.

— А по-моему, индюк.

— Почему же индюк? — расхохотался Максим.

— Потому что нет в нём простоты. Он всегда напыщен, говорит, как актёр на сцене, весь как-то зализан. Нет, нет, не будет у Марины с ним счастья!..

— Ты уж очень круто берёшь.

— Я бы рада была ошибиться…

Не успели они закончить ужин, как раздался звонок.

Максим поднялся, вышел в коридор открыть дверь. Вскоре послышался голос Марины. Анастасия Фёдоровна бросилась в прихожую.

— Почему так поздно, Мариша?

— А раньше разве вас застанешь дома?

— А где Григорий? Почему он не пришёл?

— У него какие-то дела в институте.

Марину усадили за стол и принялись угощать и расспрашивать.

— Тревожно у нас в институте, — вздохнула Марина. — Все сколько-нибудь стоящие и знающие работники разделились на два лагеря. Остальные пытаются на этой борьбе выиграть кое-что для себя.

— Давно это началось? — спросил Максим.

— Глухо — с того момента, как покинул институт аспирант Краюхин, а открыто — после запроса обкомом характеристики Улуюльского края. У нас — я имею в виду большинство сотрудников — такое ощущение, будто мы что-то просмотрели такое, что просмотреть не имели права…

— Это хорошее ощущение, Марина. Ты, кажется, и с мужем разошлась во взглядах? Я читал стенограмму вашего заседания.

— Наука не существует без борьбы мнений.

— Но мнения бывают разные, — задумчиво сказал Максим.

— Тебе не понравилось его выступление?

— По-моему, оно и тебе не понравилось. Такой вывод я сделал из твоей речи, Марина.

— Ты Краюхина знаешь, Максим?

— Видел на заседании бюро Притаёжного райкома.

— Как ты относишься к его «делу»?

— У него мало ещё доказательств.

— Но ты сам понимаешь, что он один?