Solas, ma salath (СИ)

— Больше не будем говорить о том, что мы должны были бы. Все уже случилось. Завтра утром они не найдут нас в постелях. А потом Верховная Жрица объявит, что бывшие Инквизитор и командор войск Инквизиции пропали. А потом барды сложат песни о сбежавших влюбленных. — он усмехнулся. Джей перестала хмуриться, с задором выпрямляясь в седле. — Вот поэтому я тебя и выбрала. Стэн. — они прыснули.

***

Остаток ночи они ехали, мирно беседуя обо всем на свете. Часы летели по ветру, как опавшие листья и утром, перекусив прямо в седле бутербродами, собранными ей эльфами-слугами.

— Дж… Алекс. У меня один вопрос? — они ехали, уже накинув меховые плащи. Хоть здесь еще были только предгорья, холод, идущий с гор, пробирал до костей. Девушка сняла капюшон, чтобы тот не мешал ее обзору.

— Слушаю. — она медленно, беззлобно повела шеей словно настоящая драконица, что, хвала Митал, Каллен не заметил. — Как ты достала нам столько провизии? — он поднял одну бровь, запуская пальцы и приглаживая шевелюру. Джей рассмеялась, пока тот непонимающе смотрел, как эльфийка прижавшись к коню, содрогается от приступов смеха.

Отдышавшись, та села, поправив волосы, упавшие на лицо. Она попыталась выровнять дыхание и доев, отряхнула руки.

— Прихожу я вчера на кухню и с интересом наблюдаю, как все слуги там копошатся. Одна кухарка меня заметила и даже подняла руки от удивления «Мол, что тут делает Инквизитор, зачем.» Ну я и рассказала, что мне нужно немного еды для романтического пикника. А так как я уверена, что они агенты моего прекрасного бывшего, меня снабдили провизией как минимум на неделю. — Каллен засмеялся, закрывая лицо рукой. Сейчас он не был похож на тридцатилетнего храмовника, который пережил восстание магов, взрыв церкви и отказ от лириума. Просто усталый shemlen.

— Самое интересное, — она иногда жестикулировала свободной рукой. — что сейчас ему скорее всего уже передали эти сведения и он рвет и мечет, где бы там он не был. Я прямо чувствую себя долийской версией Сэры. — они снова залились смехом.

Спать почти не хотелось, потому что она знала, что придет к ней во сне. Точнее кто. Можно было бы поставить барьер, но она сомневалась в успешности заклинания. Но к привалу решила непременно попробовать.

Живописный пейзаж дикого леса плавно перешел в редкие каменные скалы, уныло перекликавшиеся с обычным видом Священной Равнины. Изредка мимо них проскакивали любопытные белоснежные галлы и наги. Но в целом, путь обещал быть долгим.

***

Барьер не сработал. Это стоило понять только по одному дрожанию воздуха. Сегодня она проснулась в руинах какого-то храма, теперь одиноко несущего стражу в глубине лесов. После храма Митал, каждое из встреченных ею мест выглядело руинами. Но это место выглядело хорошо сохранившимся, пусть и заброшенным. В это место она попала впервые, видимо Тень как-то изменилась.

Долийка неуверенно пошла по коридорам, изредка касаясь стен покрытых мозаиками и фрескам. Свет от слов на руке, стал теперь теплым и более желтоватый, будто бы излучавшийся из глубин реального мира. Она знала, в глубине души знала, что не надо идти дальше, надо идти назад, искать выход, но она более уверенно шла вперед, подсвечивая себе дорогу светом магии, струившейся по руке.

Множество фресок стерлись, мозаик осыпалось, но часть все же отображали разные сцены из жизни и правления эванурисов. Но чего-то не хватало. Чего-то, все время бывшего с ней, а сейчас отсутствующего. И она поняла, что он не следил за ней.

Но что-то совершенно неестественное, неописуемое и сильное, влекло ее вглубь лабиринта. Ее шаги, легкие, но такие уверенные, отдавались переливчатым эхом от шершавых стен коридора с высоченными потолками, украшенными колоннами в виде лучников, сов, оленей и волков. Особенно много было волков, как в скульптурах, так и в фресках.

Осознание оглушало ее медленно, неторопливо давая понять, затмевая разум и вороша ощущения, куда же она попала. Но останавливаться было поздно. Коридор кончился, сменяясь крупным залом, освященным факелами, жаровнями и свечами, переливающимися в отблесках Тени необыкновенными цветами и оттенками, слишком яркими для живого мира.