Солдат

За всем происходящим я наблюдал через приоткрытую занавеску и был готов вмешаться в происходящие события в любой момент. Почему не сразу? Не знаю, наверное, было любопытно посмотреть на уродов, которые вламываются в чужой дом, так сказать, в их естественной среде обитания.

В дом вошли трое. Один из них был высоким и худым, с небритой и грязной мордой, видимо, тот самый Бебут, которого боялась женщина. Только у него на линялом армейском камуфляже красовалась синяя повязка местного дружинника, а за плечами висел старенький обрез. Второй и третий — наши, то есть солдаты территориальных войск Конфедерации, оба, как на подбор, толстенькие, низенькие и какие-то вертлявые. При каждом — покрытый лёгким налётом ржавчины карабин СКС, подсумок и штык-нож от «калаша». Все вошедшие в дом явно были в хорошем подпитии.

На некоторое время гости остановились на входе и безмолвно разглядывали хозяйку дома. Надо сказать, что, даже несмотря на простенькую одежду, серое платье и косынку, а также полное отсутствие косметики, посмотреть было на что — высокая и полная грудь, симпатичное округлое лицо и стройная, как будто точёная фигура.

Дружинник оглянулся на своих собутыльников и, кивнув на женщину, спросил их:

— Ну, как вам краля?

Один из территориалов присвистнул:

— Прав ты, Бебут. Хороша кобылка, а сиськи — так просто красота, давно таких шаров не видел.

— Есть такое дело, — поддержал своего товарища второй солдат.

Бебут подошёл к хозяйке и, грубо схватив её за руки, кинул на покрытую шкурой широкую лавку у стены. Его подельники моментально подскочили ближе и стали помогать дружиннику заламывать женщину, которая стала вырываться из их лап.

— Горячая штучка, — сказал один солдат, придерживая женскую руку и задирая подол её платья. — Люблю таких, строптивых.

— Ничего, — снова поддержал его второй, лапая грудь хозяйки, — скоро шёлковой станет.

Местный правоохранитель в это время стал лихорадочно расстегивать свои камуфляжные брюки и обратился к своей жертве:

— Вот так бывает, Леночка. Не хотела мне одному дать, теперь с тремя оттянешься. И не просто трахнешься, а по полной оторвёшься. И так теперь каждый день будет.

В общем, я увидел всё, что хотел, и, откинув толстое ватное одеяло, встал и вышел из-за занавески. В руке у меня был ТТ, я был спокоен и, с кем имею дело, понимал очень хорошо.

— Стоять, шакалы! — как можно громче произнёс я охрипшим голосом, и вся жаждущая сексуальных утех дружная троица резко обернулась и, глядя на чёрный ствол, замерла без движения. — Кто такие и что здесь делаете?

— А сам-то кто такой? — из несостоявшихся насильников первым пришёл в себя Бебут и сделал шаг мне навстречу.

«Видать, по-хорошему не понимает», — подумал я и, чуть подавшись корпусом вперёд, без замаха ударил дружинника стволом пистолета по лицу. Железо раскроило небритую харю и сломало нос этого грязнули. Бебут, зажимая лицо ладонями, отскочил в сторону.

— Повторяю вопрос: кто вы такие и что здесь делаете? — Ответа нет, и я добавляю: — Считаю до трёх, после чего стреляю на поражение. Раз. Два…

— Парень, не стреляй! — вскрикнул один из территориалов. — Мы из Пятой отдельной охранной роты МВД, присланы из Краснодара две недели назад. Стоим на постое в районе Новопятигорска. Там познакомились с этим. — Он кивнул на пытающегося остановить кровь Бебута. — Выпили, то да сё, он и говорит, что живёт неподалёку шалашовка хорошая, которая думает о себе больно много. Мы и повелись.

— Фамилии и звания?

— Рядовой Маркин, — ответил первый.

— Рядовой Буковецкий, — угрюмо отозвался второй.

— Оружие на пол, документы на стол, — кивок в сторону широкой дубовой столешницы, — и пошли вон.

Карабины с грохотом упали на деревянные полы, вслед за ними последовали подсумки, а свои военные билеты они выложили на стол. Хорошие мужички, послушные, хотя большинство людей в их ситуации, будь пойманы на месте преступления, точно так же не рискнули бы на ствол бросаться.

Территориалы отошли к двери, и Чаркин спросил:

— Дык как же это мы теперь, без оружия и документов?

— Нормально, казарма ваша недалеко, раз пешком пришли, а за документами и стволами пускай взводный придёт. Если всё с ним решим правильно, то разбежимся без особых претензий.

— Так, а ты чей всё же будешь, парень?

В самом деле, — я посмотрел на себя. По мне сейчас никак не скажешь, что я сержант гвардии: глаза тусклые, на лице испарина, а на теле кальсоны зелёные и майка камуфляжная. К этому же ТТ в руках. Вот и пойми, кто перед тобой.

— Сержант Мечников, спецназ Четвёртой гвардейской бригады, нахожусь в гостях у своей родственницы.

— Может, сами договоримся, сержант?

— Нет, пусть ваш взводный придёт, а уж с ним всё и обговорим. Дёргайте отсюда.

Территориалы исчезли, а я успокаивающе кивнул хозяйке дома, и она, встав с лавки и оправив одежду, вернулась к своему ребёнку. Я подошёл к Бебуту, который всё так же тщетно пытался остановить кровь, хлещущую из рассеченных ран на лице. Махнув стволом в сторону распахнутой настежь двери, сказал:

— На выход, дружинник, твой час пришёл, молись своим богам, если они у тебя есть.