Солдат Берии. 1418 дней в рядах войск НКВД по охране тыла Красной Армии

Ну, вы представляете, такой он красавец, да? А оказывается, у него оспа, и он такой маленький. Это впервые я его там увидел и больше уже не видел никогда. И вот тут он выступил со своей речью, и сказал нам, что война наша справедливая, и наша миссия — сделать всё для Победы. Мы шли, как говорится, «или-или», тусклые такие, чёрт его знает: сорок градусов мороза, мы — кавалеристы, так у нас ещё были сапоги, а в пехоте — обмотки и ботинки. Холодно, снег — тихий лопатый снег в 41-м году. И после его этой речи, после его энтузиазма и, ну, как тебе сказать, влитого в душу оптимизма к Победе, не взирая на потери, мы пошли.

— А по какому критерию выбирали участников для парада?

Не знаю, как с заставы меня направили в этот полк, так я с ним на парад и попал. И вот, прошли по Красной площади, а оттуда по Васильевскому Спуску на оборону Москвы.

— Первый бой помните?

Первый бой был под Солнечногорском — это 25 километров от Москвы.

Мы сначала всё время были на обороне: выедем на какой-то участок, чем-то поможем, и обратно в Ногинск. Раз пять были ночные учения: «Тревога!» — поднялись, на «полуторку» 16 человек, на ЗИЛ 24 человека. Выезжаем: кто забыл винтовку, кто клинок, кто вещевой мешок. А в вещевом мешке, там всё было: и продукты, и личные вещи, и так далее. Приехали в лес, там рассыпались и тактические занятия проводим.

А 6-го декабря началось контрнаступление. Нас подняли в 4 часа утра, и снова на «полуторку» 16 человек, на ЗИЛ — 24. И едем, не останавливаемся. Мороз 42 градуса, а на нас только зелёные фуражки, шинели, да сапожки — проедешь немножко, замёрзнешь. И вот, проедем, а потом сходим, бежим за машиной. Пробежали где-то с полкилометра, нагрелись, и опять на машину. И снова начинается: —»О-о-о, товарищи, а я забыл то-то…» —»Будешь руками воевать!» Уже ведь не вернёмся, ха-ха.

Приехали в Солнечногорск — первым делом надо где-то отдохнуть. Нашли какую-то школу, зашли — там полно сена. Начальство говорит: «Давайте проверьте». Мы начали это сено штыками проверять, может там кто-то есть. Потом час-полтора прямо с винтовками покемарили, команда: «В ружьё!» — поднялись, и как пошли вперёд. Гнали их, как не знаю, как волков. Все войска, что были, все пошли в наступление. И шли, просто как река текла. Как пошли от Москвы, от Солнечногорска их отогнали, так они не останавливались. Бросали оружие, и бегом, бегом, аж до Калинина (*Тверь) — а это километров двести!

И вот тогда я впервые увидел фрица. Он уже, наверное, убитый лежал, рыжий такой, здоровый. Так я подошёл и вот так штыком его… (*смеётся). Ну а потом мы куда-то стреляли: я не знаю, попадал — не попадал. Потом уже пошло… А вот это, что я помню, была моя первая стычка с фашистом (*заливается смехом).

— Пленных брали?

Ну, кого получалось — да, а кого нет — стреляли, будь здоров. А что же делать?

— А какое оружие у вас тогда было?

Трёхлинейка. Всё, больше никакого.

— До рукопашной доходило?

Нет, но рукопашному бою мы учились под Москвой.

Так вот, когда мы освободили Клин и уже дошли до Калинина, пришёл приказ Сталина войска МВД и КГБ снять с передовой для других работ. Ну, ты потом когда-нибудь узнаешь, какие мы работы проводили… Вернулись обратно в освобождённый Клин, а там, то в подвалах, то на чердаках, фрицы ещё пооставались. Они же к морозам не привыкли, заразы такие: кто надевал чулки, кто ещё что-то такое, чтобы не замёрзнуть. И стреляли, паразиты, последние пули выбрасывали. Мы думали, что уже, как будто, очистили город, и в это время меня ранило в правую ногу (сидел паразит один в полуподвале и стрелял). Видите, как получилось? Прошёл туда-сюда — ничего, а вернулся в освобождённый Клин — попал под пулю…

— Извините, а что за «другие работы», о которых вы говорили?

Хе-хе, ну, другие работы… Это не говорится. Я не могу сказать. Не могу.

И я сначала полежал в госпитале батальонном, а после этого в 42-м году меня отправили в Ленинградское пограничное училище, которое с началом войны было эвакуировано в Алма-Ату. Вот была красота! Мы приехали: там ни войны, ни зим, тактику проводим, а яблоки такие вот (*сидит с довольным лицом)…

— В каком вы звании были тогда?

Рядовой. У нас был командир — подполковник, забыл фамилию — он водил нас в предгорья, где Алматинка течёт и сады цветут, и мы там сидели и вот такие яблоки жрали (*улыбается). Эти шесть месяцев, которые я там провёл, мы вот так жили (*показывает большой палец вверх), не думали о войне.