Солдат Берии. 1418 дней в рядах войск НКВД по охране тыла Красной Армии

И как-то раз, уже в 39-м году, мы возвращались из наряда от 44-го погранстолба (это самый уголочек Каспийского моря), и обнаружили следы на контрольной полосе. А у нас самая лучшая связь была тогда. Выйди с заставы, стреляй — ничего не слышно. Поэтому, когда мы ехали на большие расстояния на лошадях, давали клетку и двух голубей. У них пистончик на ножке, вынимаешь и пишешь: «Снялся, еду во столько-то времени» — пистон, голубь, фьють (*свистит). Он на заставу прилетает, и там уже знают, что есть связь с Кривенко. Сразу прибегает дежурный, ловит его, вынимает записку, смотрит: всё в порядке. А если тревога — стрельба, и вся застава поднимается. И вот, значит, я дал голубеграмму: «Иду в преследование» (я тогда уже был старшим наряда). Тут сразу приехала тревожная группа вместе с начальником заставы старшим лейтенантом Полтавцом, и мы начали преследование. Прошли по этим Каракумским пескам сыпучим, а у Вити Дериглазова даже лошадь упала от жары. И вот, мы так: то я еду — он идёт, то он едет — я иду пешим. И так мы добрались почти до Мары — это 75 километров по Каракумским пескам. Тут дозорный доложил, что банда уже проехала большой период, уже никого рядом нету, в котловане сели, оружие сложили в козлы, а сами пьют чай. Начальник сразу разбил группу: слева щель и справа щель, впереди хребет, а за ним котлован. Ручной пулемёт сюда, остальные с криками «Ура!» и клинкам — в атаку. Застали их врасплох, прижали к земле пулемётным огнём с хребта, повязали (правда, немножко засуетились), и давай конвоировать на заставу. Шестнадцать человек, с верблюдами. На верблюдах навьючена контрабанда: опий и другие наркотики. У каждого из этих афганцев по несколько пачек денег, наших советских. И вот, приконвоировали их, и за это я получил в 39-м году двухнедельный отпуск в Одессу. Приехал в Одессу, а мы на заставе шили себе костюмы, сапоги делали, портупею — как офицеры. Я шёл, на меня смотрели: кто я такой? И после этого вернулся обратно на заставу и был до 41-го года.

Обстановка на границе в то время была напряжённая. Вражеские лазутчики пробирались глухими тропами и лезли через горы. Но на их пути неизменно оказывались воины в зелёных фуражках. У нас были собраны представители всех национальностей, в том числе и одесситы призыва 1938-го года: Филипп Ковальков, Стёпа Петрохаленко, Лёня Барабанов, Петя Крохмаль, Наум Файнгерц, Яшка Гольдман и другие. С Петей Крохмаль (его, наверное, уже нет в живых) мы дружили, он еврей был. Так я ему говорю: «Ты же жид». А он: «Я не жид, я еврей». Ха-ха. Говорю: «А в чём разница?». -»Жид — это предатель, а еврей — это хороший». И вот, мы с ним 38-го года, да раньше даже, по две тысячи какой-то там год вместе были. Жену его и сына бандиты застрелили, а сам он потом уехал в Америку. Это был мой друг…

— Чем вооружали пограничников на вашей заставе?

В конном наряде помимо клетки с голубями каждый из нас имел на своих плечах винтовку «трёхлинейку» или ручной пулемёт Дегтярёва, один диск с патронами, две гранаты, бинокль, клинок, к седлу был привьючен бурдюк или брезентовое ведро с водой, неприкосновенный запас еды и другое. С такой выкладкой выезжали на охрану государственной границы и находились там по 10–16 часов.

Вскоре началась Великая Отечественная война. Мы днём и ночью слушали тревожные сообщения бумажного репродуктора о том, что наши войска сдают город за городом. На заставе все, и я тоже, начали писать рапорты с просьбами об отправке на фронт, но нам сказали, что мы нужны здесь. А в октябре месяце, когда мы с товарищами были в наряде в пешем строю, к нам прискакал конный посыльный и передал приказ: «Срочно прибыть на заставу». Там мы сдали закреплённое оружие, боеприпасы, имущество, и убыли в Ашхабад для общего сбора и отправки на фронт в Москву. Прибыли в Сокольники, где формировались части, и там я был зачислен в 226-й полк НКВД. А 7-го ноября 1941-го года, в составе 5-й роты 2-го батальона 226-го полка 42-й бригады, был на историческом военном параде на Красной площади.

— Ого, так вы НКВДшник!

Да-а-а, по жизни! С 38-го года и по 2004-й всё время в органах. Трудовой стаж у меня больше семидесяти лет. Я имею более 70-ти благодарностей, от кого только хочешь.

— Во сколько начался парад?

Парад начался в 8 часов утра и через час кончился. В 4 утра нас подняли и из Сокольников повели пешим строем. Идём, и куда идём — не знаем, все молчат. А потом на машины. Приехали, выходим (а я-то в Москве бывал), и когда дошли до ГУМа, тогда уже поняли: «Мы идём на Красную площадь!». И на протяжении всего пути до площади беспрерывно играла музыка и исполнялась песня «Священная война». Пришли, а там уже до самого мавзолея Ленина стояли солдаты. Мы встали напротив ГУМа, и там впервые я увидел Сталина живого…

— И как впечатление?