Солдат без знамени

Механик, как я уже говорил, с самого утра с нами. Сидит, байки нам разные травит. Заодно отвлекает внимание, отчего каждая моя новая «вводная» для Валеры – всегда неожиданность. А мне еще и просто механика послушать интересно. Вот прямо сейчас он рассказывает, как после ядерных ударов, потери связи с Москвой и некислого землетрясения, последовавшего за атомной бомбардировкой, заключенные из здешних «учреждений особого содержания» (в первую очередь – пятьдесят первой исправительной колонии строгого режима) попытались тут, в Княжпогосте, устроить бучу. Причем, «зашли с козырей» – перебили немногочисленную охрану, вооружились и пошли по окружающему жилому сектору в поисках спиртного и баб.

И, кто знает, не случилась бы тут вторая Вологодчина, да только не свезло местным «пиковым» – прямо под боком, меньше чем в километре, располагался учебный центр УФСИН. В котором как раз на подобные, пусть и меньших масштабов чрезвычайные происшествия парней из минюстовского спецназа натаскивали. Сам он, понятно, свидетелем не был, но рассказов слышал много. Пальба, говорят, стояла, будто при штурме Грозного. Трое суток совершенно осатаневшие бойцы спецназа ФСИН отлавливали и, будто бешеных псов, отстреливали разбежавшийся по окрестностям «подотчетный контингент». Крови тогда пролилось много. И «мирняку» досталось, и минюстовцам… Ну, а уголовников – так и вовсе не считал никто. М-да, знакомая картина, в Вятке примерно то же самое было. Но ведь справились же, и здесь, и в Кирове. Почему ж в Вологде так не вышло? Почему на пути будущих «князей» тогда только мы в Чухломе встали?! Не знаю…

– О, почти пришли! – отвлек меня от мрачных мыслей механик.

Я проследил за направлением его указательного пальца. Далеко впереди, примерно в километре, возвышаются над водой три высоченные грязно-серые бетонные мостовые опоры. Между ними из воды торчат перекрученные и насквозь проржавевшие обломки ферм, рельсы со шпалами и еще какой-то металлический хлам.

– Вымский мост… Был, – поясняет Семёныч. – Во время землетрясения рухнул. Тут же раньше про землетрясения – не слыхали никогда, а как тряхнуло – почти все высотные конструкции, что дома, что мосты, вот – и осыпались… Потом между второй и третьей опорами фарватер более-менее расчистили, мы вот – вообще свободно проходим, даже при полной загрузке…

Да уж, у нас вообще до обмена атомными «приветами» много где про землетрясения не слыхали никогда. А вот когда вздрюченная ядерными взрывами земная кора вдруг пошла зыбью и тектонические плиты стали разламываться и расползаться в самых непредсказуемых местах… Сколько городов тогда стерла вместе со всеми жителями в пыль беспощадная стихия? Сколько народу погибло потом, на руинах родных домов? Сколько замерзло насмерть или умерло от голода в первую зиму? Или вы решили, что из больших городов в места, вроде Никольска, народ просто так, из любви к свежему воздуху ушел? Ну да, как же! Просто крупные города превратились в гигантские могильники, расчищать которые ни у кого не было ни времени, ни сил. И уж точно нет сейчас. А жить на гигантских даже не кладбищах (там покойники хотя бы в могилах), а посреди натуральных открытых могильников – это уже совсем больным на голову быть нужно. Еще и поистине богатырским здоровьем обладать при этом. Представьте себе тысячи, десятки, а то и сотни тысяч трупов, которые лежат среди руин без погребения…. Представили? А теперь задумайтесь: что там творилось с точки зрения эпидемиологической опасности? Да любая средневековая европейская «Черная смерть»[29] покажется детским криком на лужайке.

А вот городкам небольшим и с преимущественно малоэтажной застройкой – повезло куда больше. Даже если на первоначальном этапе и были какие-то разрушения и связанные с ними человеческие жертвы – масштабы были все же не те, что в многомиллионных мегаполисах. И справиться с последствиями местные МЧС, полиция и медики при поддержке граждан вполне могли и сами. Сколько народу проживало в той же Емве, когда земля под ногами ходуном заходила? Думаю – не больше пятнадцати тысяч. Чуть больше, чем в Никольске. И выглядело все, думаю, почти так же – огромный частный сектор с одноэтажными деревянными домами, многоэтажки – максимум на пять этажей да еще, небось, все крепкой советской постройки. Красный или белый, силикатный, кирпич. Никаких вошедших в моду в десятых годах XXI века «быстровозводимых» (и так же быстро складывающихся при малейших подземных толчках) конструкций. Все прочно и основательно. Да и далеко Емва была что от целей ядерных ударов, что от эпицентра чудовищного землетрясения, буквально пополам разломившего материковую плиту примерно по границе России и Финляндии и превратившего Ладожское и Онежское озера в продолжение Финского залива. А Питер и прочие окрестные городки поменьше – в груды камня и бетона, торчащие из чуть солоноватой воды… Такие вот дела…