Солдат Империи

Пока служил мой прадед, там, за пределами армейских частей, создавались сельские общества, волостные правления, нарождалась новая, свободная жизнь…

Узнать бы, услышать, что думали, говорили о том наши прадеды, посмотреть бы глазами Ивана Арефьева на все происходившее…

С этих пор в армии шпицрутены практически не применялись. Но оставались еще розги, и наказание ими назначалось по решению командира части; впрочем, в боевых условиях – только за трусость и неисполнение команды.

Словом, при новом императоре солдаты Русской армии почувствовали иное к себе отношение, особенно после того, как в 1863 году Высочайшим приказом отменили «прогоняние сквозь строй и шпицрутены». Сделал это Александр II, «желая явить новый пример отеческой заботливости о благосостоянии армии и в видах возвышения нравственного духа нижних чинов».

Впрочем, и раньше иногда бывало, что между офицерами одной части возникали споры и даже конфликты «вследствие различных взглядов их на обращение с нижними чинами». В полк, где служил Иван, из Отдельного гренадерского корпуса перевели нескольких молодых офицеров, так как они «не соглашались мириться с жестоким обращением» с солдатами в своем полку. На взгляд же высокого начальства «шум был поднят ими напрасно… по пустякам».

Примечательно, что в конце пятидесятых годов XIX века в военных учебных заведениях уже появлялись ростки нового, некоторые воспитатели и преподаватели старались привить будущим офицерам Русской армии уважительное отношение к нижним чинам. Часть молодых офицеров сами определялись в этих вопросах, не дожидаясь императорских указов, видели в рядовом боевого товарища. За такого поручика или подпоручика солдат готов был идти в огонь и воду.

Русские офицеры, воспитанники военных училищ и кадетских корпусов, в основном, конечно, дворянского происхождения, являли примеры поразительного порой «вольнодумства».

В Секретную часть Военного министерства поступала следующая информация:

– в 1861 году – об оказавшемся у воспитанника Владимирского Киевского кадетского корпуса «воззвании в пользу Польши»;

– в 1862 году – о преступных действиях прикомандированного к Владимирскому Киевскому кадетскому корпусу подполковника (разбрасывал прокламации, призывая солдат не стрелять в непокорных крестьян);

– о панихиде, заказанной офицерами Николаевской академии Генерального Штаба по расстрелянным офицерам в г. Варшаве;

– о преподавателе 2-го кадетского корпуса, штабс капитане Лейб Гвардии Павловского полка (отчислен из корпуса за знакомство с литераторами Писаревым и Благосветловым)…

И это лишь небольшой срез с подобных обстоятельств, которые в какой-то степени характеризуют русское офицерство, не все, конечно, но определенную его часть. Мы не даем здесь политических оценок, нас интересует другой аспект: такие офицеры, безусловно, видели в солдате не просто нижний чин, а в первую очередь личность, человека…

С общими переменами в обществе и армии несколько улучшился и солдатский быт: с 1859 года выдавали Ивану две пары сапог с двумя парами подметок к ним, на шитье таких сапог шло 15 копеек, на прибор 30 копеек и на чернение сапог 10 копеек – всего 55 копеек сверх амуничных денег.

(Помню, до пятидесятых годов XX века моему отцу, офицеру Советской армии, к новым сапогам тоже всегда выдавали пару подметок из добротной коричневой кожи, черненой по ребру; когда приходило время, отец относил сапоги в мастерскую, иногда же эти подметки доставались мне.)

С 1857 года отменили так называемые порционные деньги, их заменили приварочными, сумма их зависела от стоимости продуктов в месте дислокации войск; скажем, здесь, на Кавказе, принималась во внимание дороговизна, и на солдата причиталось теперь по 3,3 копейки в день, то есть по 12 рублей серебром в год, в три раза больше, чем раньше.

Император повелел: «Не стесняясь огромной прибавкой, которая необходима… для продовольствия вполне достаточного войскам, нуждающимся в пособии, отпускать столько добавочных денег, чтобы солдаты всегда и всюду были сыты». Такие добавки могли составлять до 6 копеек серебром в день, по тем временам – очень большие деньги.

Иван, как и другие солдаты, теперь ел почти всегда досыта, хотя воровали в армии по прежнему – тут что либо поделать не мог никто, даже царь.

И еще новшество: после 1862 года нижним чинам, уволенным во временный отпуск, разрешалось вступать в брак, «не испрашивая на то разрешения начальства». Да только в воюющих полках временный отпуск практически никто не получал…

Впрочем, специально для нижних чинов Кавказской армии, поступивших на службу до 8 сентября 1859 года, установили теперь пятнадцатилетний срок службы для выхода в отставку; Иван мог воспользоваться этим правом уже в 1865 году.