Солдат… не спрашивай!

"Дисциплина" доходит порой до того, что в гвардии свои же нижние чины убивают унтер-офицеров, как раз весной был случай в действующей армии, приказ по частям зачитывали перед строем. В мирное время и в "хороших" полках атмосфера в солдатском коллективе нередко такая, что не во всякой тюрьме хуже будет, все друг с другом на ножах, плюс еще и в некоторых частях существует "доносительство", исподволь поощряемое начальством…

Что происходит, если все же дорастет такой лейб-гвардии палач до первого обер-офицерского чина? Он станет сущим проклятием для всего полка, офицеры из привилегированных сословий подобного "выкреста" открыто презирают, даже кличка для них придумана специальная – "бурбон", свои же нижние чины люто ненавидят, на войне обязательно попытаются убить. К счастью, в последнее время для них открылась лазейка, раньше подобной не было. Тех, кто сумел протянуть четыре пятилетки с "беспорочной службой" и получил чин унтера могут отпустить на "покой" в отставку… в гвардии, армейцы такой возможности напрочь лишены.

Кремни Сашкой сданы на руки ездовому, расписок со своих не принято просить, верят всегда на слово. И только там он вдруг вспомнил, что забыл взять с собой трофейный офицерский плащ, который так долго ему служил верой и правдой. Шинель то он сидору подвязал, а вот его забыл, так он и лежит там на примятой траве. Удобная вещь, заменяет одеяло, а в дождь позволяет сохранить в сухости хотя бы шинель и винтовку. Так бы и вернулся унтер-офицер назад, да уже поздно, остается надеяться, что при следующем дележе барахла что-нибудь подобное ему "бог пошлет".

Он спешит теперь в голову колонны, каждый солдат ведь должен знать свой маневр, не так ли? Обычно этой знаменитой фразе Суворова дают расширенное толкование, а на самом деле полководец лишь хотел, чтобы нижний чин принимал активное участие в бою, а не изображал из себя "строевой автомат". Сама фраза видимо порождена борьбой с извращением в России так называемой "прусской школы", модной в те годы. Определенной свободой действий обладал на самом деле даже якобы забитый по самое "не могу" рядовой пехотинец Пруссии при Фридрихе Великом. Иначе солдат не мог бы выпускать по 5–6 пуль в минуту из своего ружья, это беглый огонь и тут просто невозможно ни заряжать по тактам, ни целиться по команде офицера. Российские же фридрихоманы этого вопиющего факта не заметили и пытались заставить нижних чинов чуть ли не дышать по приказу на раз и два… Зачем? Да они и сами видимо до конца не понимали, что делают. Бездумное стремление сделать все "как у них", нашему современнику так это знакомо… Горбачев, перестройка, Ельцин и могучая страна в миг превратилась в невнятную "педерацию".

Если сегодня в свои планы командование 13-го егерского полка нижних чинов не посвятило, то получить информацию можно было лишь у штабс-капитана Денисова или послушать о чем говорят офицеры возле отца-командира, что и собирался сделать унтер-офицер. Пока же по всем видимым признакам полку предстояло принять участие в какой-то локальной наступательной операции. Для усиления им была придана артиллерийская рота -12-ть новеньких шестифунтовок вместе с расчетами и полусотня казаков. Немного Багратион дал, но и на том спасибо. На марше кавалерия для пехоты особенно нужна, она фактически – "глаза и уши". Можно отправить впереди колонны сторожевую заставу, можно и позади держать еще одну, но вот по флангам пустить их практически нереально. Заставы просто не смогут догнать свое подразделение идущее быстрым шагом по дороге, ведь им предстоит двигаться по пересеченной местности слева и справа от основной колонны, и постоянно надо обходить то лесок какой-нибудь, то речку, то овраги.

Сашке в этот раз и предлог придумывать не надо, унтер-офицер должен быть со своим взводом, в тот как раз и идет в голове колонны… Вот они наши "тринадцатые солдаты" вышагивают…

 – Мужики, что за хрень случилась, куда идем, вам сказали?

 – Да вроде там нашенских супостаты зажали, верст пять отсюдова будет.  – за всех ответил ему Федор, остальные промолчали.

Что-то не заметно сегодня с утра энтузиазма, но ничего, будет день и люди "втянуться", обычное дело. Впереди полковой командир спорит с бывшим адъютантом, которому в начале лета пришлось стать ротным. Денисов, как и остальные офицеры идет пешком, а полковник в седле – ему уже не по годам такие пешие походы. Рядом денщик ведет в поводу еще одну лошадь, эта предназначена для офицера связи, если вдруг да возникнет в нем потребность. Больше "кавалерии" у полка нет, остальные офицерские скакуны пошли на патронные двуколки.

 – Да я прекрасно понимаю, Иван Федорович, что глупость несусветная… инфантерия идет наступлением на кавалерию. Да сам погибай, а товарища – выручай!  – командир помахивает тонким прутиком в такт сказанным словам, словно мух отгоняет.

 – У нас слишком мало людей, мы ведь даже каре составить не сможем, коли нужда припрет. И почему нас опять выбрали, а не соседей?