Солдат трех армий

Несколько позднее колонна грузовиков с ревом помчалась по дороге прямо на наши позиции, мимо трупов и лошадей. На мгновение головная машина остановилась, затормозив этим движение всей колонны. Затем они ринулись вперед — ведь на них уже нажимали с тыла германские части, все теснее завязывавшие «мешок». Грузовики пробивались направо и налево через рвы и по распаханному полю; два или три из них, потеряв управление, врезались в деревья. Одна машина медленно накренилась па-бок, и солдаты попадали с грузовика. В эту груду людей ударили фугасные гранаты наших орудий, их косили веером пулеметные очереди, гремели залпы минометов.

Бензобаки взрывались с глухим треском, языки пламени вырывались из кабин грузовиков, пылающие полотнища брезента колыхались на ветру, как красные флаги, и среди этого ужасающего хаоса, в этой груде досок и стальных прутьев лежали убитые и раненые. Несколько черных, как земля, фигур разбежались в разные стороны. Потом и их поглотила земля, как ранее их товарищей из пехоты.

Мы полагали, что все они уничтожены.

Но в последних лучах вечерней зари они появлялись снова, набегая на нас волна за волной. Они бежали прямо па встречный огонь, атаковали нас и хриплыми голосами кричали свое "ура!". И падали, ряд за рядом. Но и падая, они кричали "ура!". Волна за волной, они все больше приближались к нашим позициям.

Потом из леса вырвалось несколько танков, а за ними, под их прикрытием, – пехота. Наши 37-миллиметровые противотанковые орудия посылали снаряд за снарядом в лобовую броню танков «Т-34». Попадание за попаданием, но никаких пробоин. Круто в небо уходил светящийся след от взорвавшегося снаряда, с диким визгом и жужжанием ударяли рикошетом стальные снаряды в порядки советской пехоты и в деревья. Так мы впервые столкнулись с «Т-34». Видимо, от нас утаили его существование, когда внушали, что ничто не может устоять против наших 37-миллиметровых противотанковых пушек. Во всяком случае, советские танки прорвали наши позиции и, гремя гусеницами, покатили дальше на восток. Они оставили позади мертвых и раненых — своих и наших.

Мы окружили их, и им всем следовало бы поднять руки. Однако во многих местах они с боем пробивались на восток.

Этой же ночью я должен был перебазироваться со своей ротой в другое опасное место, где наша разведка обнаружила новые советские части, приготовившиеся к прорыву. При ясном лунном свете местность хорошо просматривалась. Там, где дорога уходила в лес, занятый противником, стояло несколько хат, а перед самым лесом, там, где она делала поворот, стояла небольшая сельская школа. Это здание мешало нам, его нужно было убрать, если мы хотели, чтобы наши орудия контролировали дорогу. Майор фон Ведель, командир батальона, к которому была подключена моя рота, многократно пытался с помощью трассирующих пуль поджечь школу, но безуспешно. Но она должна была исчезнуть — ведь нам нужно было помешать противнику занять боевые позиции за таким прикрытием. Через бинокли мы могли в свете луны наблюдать передвижения вблизи домов. Мне стало ясно: у этой школы можно заслужить орден.

Я двинулся вперед вместе с фельдфебелем Баллерштедтом, взяв с собой пулеметный расчет, связных, несколько бутылок бензина и гранаты.

Наша пехота с нетерпением ждала исхода этой вылазки. Сначала пригнувшись, а потом ползком мы прокрались мимо хат, из которых доносились голоса красноармейцев. В подходящем месте мы установили пулемет, чтобы обеспечить заградительный огонь. С двумя связными я подполз к самой школе.

То была школа, как и все другие советские сельские школы, внутрь которых мне уже приходилось заглядывать: простое крепкое деревянное строение с несколькими классными помещениями, обставленное книжными шкафами, полными книг, с картинами на стенах, с чучелами зверей, с горелками Бунзена, тиглями и прочими учебными пособиями и инструментами, а также с учебниками, по которым деревенская детвора изучала немецкий язык, чтобы знать, кто такие Гете и Шиллер.

По заранее обусловленному сигналу мы вскочили, подбежали к зданию, бросили внутрь через разбитые окна ручные гранаты. Четыре-пять глухо звучащих разрывов в одном из классов, потом сильный взрыв с ослепительно ярким пламенем — и дело сделано.

Мы бросились назад. Позади горела школа.

Из хат, мимо которых мы должны были пробежать обратно, выскочило несколько человек. Мы открыли огонь из пулемета и из автоматов, захватив трех застигнутых врасплох солдат и бегом потащили их по направлению к нашим передовым постам. Там нас встретили громкими возгласами одобрения. Наше предприятие удалось, мы не понесли потерь, да еще привели пленных.

А школа горела — вместе с книгами и картинами, тиглями и учебными пособиями, горелками Бунзена и партами.

Пламя пожара озарило маленькое селение и окружающую местность таким ярким светом, что там никто не мог передвигаться, без риска попасть под обстрел нашей пехоты. Пленные глядели по сторонам настороженно. Это были два солдата и лейтенант.