Солдат удачи

Горация рухнула на стул и похолодела. Если отчим пишет в таких выражениях, то это значит, что графине действительно плохо: иначе милый старый Элджи не стал бы так пугать своих падчериц.

В мозгу Горации проносились мысли о матери. Она помнила ее прекрасной молодой женщиной, с волосами, уложенными в высокий греческий узел, когда она отправлялась на обед к Георгу IV; она помнила ее обезумевшей от горя в день смерти мужа, с воплями метающейся по спальне в Строберри Хилл; она помнила, как нежно любила мать Элджернона Хикса, когда выходила за него замуж. Горация думала о храбрости и хрупкости своей матери, о ее несгибаемой воле к жизни перед лицом стольких тяжелых испытаний. И вот — «воспаление стенки желудка». Какая страшная действительность скрыта за этими непонятными словами?

Распахнулась входная дверь, и на пороге появилась Ида Энн с Лули и Портером.

— Ах, дорогая, — сказала она, — у меня сейчас было такое приключение на цветочном рынке…

Она оборвала фразу, заметив испуганное выражение лица Горации.

— Что случилось? — тон ее резко изменился. — В чем дело?

— Мама, — ответила Горация. — Она серьезно больна.

— О, Небо!

Ида Энн тяжело опустилась на стул, и в комнате повисла напряженная тишина. Потом она спросила:

— Это не из-за меня?

— Ну как это может быть из-за тебя? — ответила Горация. — У нее боли в желудке.

— Да, но это может быть из-за волнений. Она так расстроилась, когда я переехала жить к тебе.

Снова наступила тишина. Сестры думали о письме, которое графиня прислала Иде Энн четыре месяца назад.

«Имея двух незамужних дочерей, мне тяжело лишиться их общества на закате моих дней, — говорилось в этом письме. — Но если таково твое желание и тебе это доставляет удовольствие, я вынуждена покориться, и мне остается лишь искренне надеяться на то, что ты будешь счастлива…»

— Я чувствую себя виноватой, — сказала Ида Энн. — Но я просто ненавижу Саттон.

— И я.

— Мне хотелось жить с тобой в Лимингтоне, Горри. Здесь настоящая веселая жизнь.

Сестер мучили угрызения совести.

— В конце концов, — продолжала Ида Энн, — после того, как кузен Фрэнсис расторг помолвку, тебе нужно было, чтобы кто-нибудь находился рядом.

Сестры от души расхохотались, вспомнив, как изящно Горации удалось ускользнуть от нежеланного брака, и как интриги дяди Томаса Монингтона великолепно обернулись на благо Горации.

Томас Монингтон хотел, чтобы Горация, выйдя замуж за Фрэнсиса Сэлвина, отказалась от назначенной ей по завещанию Джона Джозефа ежегодной пенсии в сто тысяч фунтов. В свою очередь, дядя Томас Монингтон отказался бы от прав на наследование поместья Саттон, который должен был перейти к нему в руки в случае повторного замужества Горации. Узнав об этом, Элджернон Хикс поднялся и угрожающе заворчал.

— Эти деньги Джон Джозеф оставил специально для тебя, — сказал он с гневным выражением лица, стоя посреди библиотеки. — Горация, ты не должна соглашаться. Я сам увижусь с Сэлвином и откажу ему.

Так и случилось! Кузен Фрэнсис сказал Горации, что свадьба не состоится до тех пор, пока она не откажется от пенсии, а она ответила, что не откажется от нее ни при каких обстоятельствах. На этом помолвка была расторгнута, и дядя Томас Монингтон уполз в свою нору, шипя, как змея, которой отдавили хвост.

— Слава Богу, все обошлось, — сказала Горация. — Я бы не выдержала такой жизни.

— Кузен Фрэнсис — очень милый человек, — ответила Ида Энн. — Но он — не для тебя. И не для меня, — добавила она со вздохом.

Сестры еще немного помолчали, а потом Ида Энн сказала:

— Как ты думаешь, пророчество Джея Блэнчарда правдиво? Неужели Джекдо до сих пор жив?

— не знаю. Молю Бога, чтобы это было так. Хотела бы я, чтобы ты тогда была со мной, Ида Энн. Джей выглядел таким… древним и мудрым. Я уверена, что видела настоящую магию.

— Забавная парочка — Кловерелла со своим сыном…

— Теперь их уже трое. В феврале у нее родилась дочка.

— Я знаю. Они назвали ее Блубэлл[12], представляешь? Блубэлл Блэнчард!

— По-моему, звучит неплохо, — медленно отозвалась Горация. — Блубэлл, Джекдо — такие необычные имена… Их невозможно забыть.

Через снега и льды, через горные перевалы и высокие снежные пики, вздымающиеся до небес, пришел Великий тигр, застигнув партию охотников врасплох. Он и не подумал остановиться при виде людей; он мчался, как молния. Каждый мускул его великолепного тела играл под бархатистой кожей, мощные лапы легко отталкивались от земли. На мгновение все застыли, как очарованные, не в силах поверить, что через минуту это мощное создание будет лежать мертвым на льду в алой луже крови. Но когда тигр пронесся мимо охотников, они вскинули ружья, и свист пуль разорвал вечное безмолвие этого преддверия небес — огромной таинственной земли, лежащей между Сибирью и загадочной страной Маньчжурией.