Солдат великой войны

Речные гвардейцы, побрившись и помывшись, стояли у леерного ограждения, не отрывая взглядов от берега, их лица раскраснелись от ветра и солнца. Только обогнув мыс Гаргано, они унюхали запах, скорее моря, чем земли: густую смесь соли, йода и моллюсков, разлагающихся на солнце. Бриндизи располагался на стыке Адриатического и Средиземного морей, где никогда не стихали ни ветер, ни волны.

– Ах! Мы неплохо выглядим, верно? – воскликнул Фабио, молодой солдат, писаный красавчик. Он всем нравился, в его присутствии все улыбались. Он мог похвастаться тысячей друзей и тысячей женщин, он всегда был счастлив, но боялся оставаться в одиночестве.

– Это ты к чему? – спросил Гварилья, лысеющий и бесформенный. С правой стороны зубы были короче, чем с левой, а нос напоминал Африканский Рог. Фабио работал официантом в модном кафе неподалеку от шорной мастерской Гварильи, но до армии они никогда не встречались.

– Это ты к чему? – повторил Гварилья.

– Что?

– Что ты сейчас сказал.

– Что я сказал?

– Ты сказал: «Ах! Мы неплохо выглядим, верно?»

Фабио заморгал.

– Я просто гадал, есть ли женщины в Бриндизи.

– В большом городе не может не быть женщин, – вставил Алессандро.

– Я имею в виду, женщины, – пояснил Фабио. – Я пойду в кафе. Я знаю, какие женщины приходят туда, чтобы их увели, и я никогда не выглядел лучше, чем сейчас. Через полчаса я буду в постели с женщиной, у которой грудь размером не уступит Маттерхорну.

Они в изумлении уставились на него.

– Что с тобой, Фабио?

– Со мной? Я в полном порядке. На мне белый пиджак и начищенные туфли. Я коплю деньги на автомобиль. Что с тобой, Гварилья? Ты сидишь в грязном фартуке, втыкаешь толстые иголки в куски кожи. Иногда четыре или пять женщин за один день хотят переспать со мной. А ты, ты счастлив, если лошадь пернет тебе в лицо.

– Но, Фабио, ты же просто перо, – заметил Гварилья.

– Я перо?

– Страусиное перо. Мужчина не должен быть страусиным пером.

Фабио пригладил волосы и одернул гимнастерку.

– Ты просто завидуешь, Гварилья. Ты на десять лет старше меня, а я переспал с тысячью четыреста шестнадцатью женщинами. А со сколькими спал ты?

– Ты что, считаешь? – удивился Алессандро.

– Записываю в книжку. Так со сколькими, Гварилья?

– Только с одной, моей женой.

– Тогда мне не о чем с тобой разговаривать, Гварилья! – торжествующе воскликнул Фабио.

– Она меня любит, – сообщил Гварилья волнам.

После того как скотовоз пришвартовался к длинному пирсу военной базы, неподалеку от красных флагов, речные гвардейцы сошли на берег и по каменистому холму поднялись к навесу, под которым на столбах висели гамаки. Когда они ели, Фабио пустил слух, что их на несколько дней отпустят в город. Даже сам в это верил, пока им не сказали, что для разминки они могут побегать вверх-вниз по склону, но уплывут к вечеру, когда прибудет полковник.

Алессандро вызвали в угол навеса, где обосновались офицеры.

– Алессандро, пойдешь к полковнику и доложишь о нашем прибытии. Говоришь ты хорошо, и я уверен, что произведешь на него должное впечатление, – услышал он от лейтенанта.

– Необходимо произвести, – добавил младший лейтенант. – Для нас большая честь служить под командованием полковника. Я думаю, тебе следует знать, почему мы посылаем тебя, и я готов быть откровенным.

– Я готов быть Алессандро, и уже знаю.

– Знаешь?

– Вы хотите, чтобы я сыграл роль громоотвода.

– Только потому, что ты достаточно умен, чтобы знать, как это делается.

– А вы – нет.

– Если пойдет кто-то из нас, он отнесется к нам, как к капралам. Если мы отправим тебя и он увидит нас рядом с нашими солдатами, возможно, отнесется как к майорам. В конце концов, он привык иметь дело с майорами. Скажешь ему, что мы здесь и готовы. Он в отеле «Монополь». Естественно, мы не знаем его фамилии, но сколько полковников могут остановиться в одном маленьком отеле?

– И что я скажу насчет того, кто мы?

– Просто мы.

– Но кто мы?

– Мы сами не знаем, Алессандро, а если бы и знали, ты же понимаешь, что не имели права сказать тебе.

– Я не могу сказать, что мы – речная гвардия?

– Нет. Я думаю, он знает, кто мы, хотя даже мы сами этого не знаем.

– А если не знает?

– Вот почему мы и выбрали тебя, Dottore[49].

Выйдя за территорию базы, Алессандро оказался среди скотобоен и кладбищ, за которыми скрылся Бриндизи. Добравшись до самого города и прежде чем пойти к отелю «Монополь», он купил килограмм прошутто, попросив разделить на три части, одну для Гварильи и две – для себя.

В отеле «Метрополь», который находился напротив отеля «Монополь», портье сказал Алессандро, что полковник занимает номер сорок три на четвертом этаже.

Алессандро поднялся на четвертый этаж, остановился у окна, посмотрел на город и море. Постоял на истертом персидском ковре, лежащем на лестничной площадке, впитывая в себя яркие цвета. Как и всегда, в самые жаркие часы город отдыхал, тишину нарушало лишь гудение двигателей да паровые свистки, доносившиеся из порта. По правую руку он видел не боевые корабли, а бесчисленные крыши, пальмы, вспаханные поля на полуострове, вдающемся в бурлящее море. Алессандро прислушался к сухому посвисту ветра.