Солдат великой войны

Прильнув к окулярам, Алессандро, словно по волшебству, увидел группу людей на бруствере окопа. Одни ели, другие разговаривали, третьи разглядывали долину в обычный бинокль и подзорную трубу, установленную на треноге. Все в меховых плащах, словно принадлежали к одному монашескому ордену, а когда они ходили вдоль окопа, ветер раздувал полы. С винтовками за спиной, с лицами, скрытыми глубокими капюшонами, они не выглядели живыми людьми.

– Это враг, – объяснил сержант приникшему к биноклю Алессандро.

– Почему они так закутаны? – спросил Алессандро.

– Они располагаются выше, а там холоднее.

– Это немцы?

– Немцы, венгры, болгары, кто их знает, но ты можешь поглядеть на них вблизи.

– На кого?

– На врагов.

– Думаешь, они так близко?

– Можно разглядеть даже пальцы у них на руках.

– Ты соприкасался хоть с одним из них? – спросил Алессандро.

– Соприкасался? Разумеется, нет. Так близко к ним не подберешься.

– А мне случалось. Их кровь окатывала меня, точно теплый душ. Я знаю, как они пахнут, видел пломбы у них в зубах.

– Ты что – дантист? – изумился сержант.

– Нет, – сказал Алессандро. – А ты?

* * *

Майор выглядел аристократом. Алессандро подумал, что он мог быть сыном поклонника Мафусаила, который жил на вилле, чудом уцелевшей при потопе. На стенах висели картины, в библиотеке хранились книги на латыни и древнегреческом. Майор читал их и впитывал знания, дистанцируясь от большей части человечества, пока все-таки не влился в него. И теперь сидел перед ним, богатый, утонченный, великолепный, в зеленой, с красным перышком, фуражке альпийских стрелков и просматривал какие-то бумаги в бункере на высоте двух тысяч метров над уровнем моря.

Будучи ветераном многих поединков, Алессандро не мог не спровоцировать оппонента.

– Сколько десятков пыльных томов на греческом и латыни вы прочитали, пока вокруг колыхалось болото, насекомые жужжали над мраморными мавзолеями, а моль ела твидовые охотничьи куртки вашего отца? – спросил он, не удосужившись отдать честь.

Рот майора открылся. Он словно всасывал холодный воздух, чтобы принести облегчение только что обожженному языку.

– Чего? – переспросил он, забыв про военный устав точно так же, как и рядовой, вошедший в бункер с видом генерала, командующего этим сектором.

Зная, что майор слышал каждое слово, Алессандро сел, не отрывая от него глаз, и продолжил:

– Вы стреляли по тарелочкам из английского ружья, так? Вы научились пить аквавит и читаете Апулея. Ваш отец все время тревожился, что фундамент виллы разваливается, а у него нет сил сгрести опавшие листья. Он был убежден, что они могут послужить причиной отравления, если гниль попадет в источник воды.

– Мой отец?

– Седые baffi[72] и выпученные глаза. Он носил халаты и писал ручкой из черного дерева и золота. Вы не помните? На болоте.

– Мой отец был инженером, – защищаясь, ответил майор, его голос начал набирать силу. – Мы жили в квартире на виа Колы ди Риенцо. Какая еще моль ела его твидовые охотничьи куртки? Не было у него никаких твидовых охотничьих курток.

– Откуда мне знать гардероб вашего отца? – негодующе вопросил Алессандро. – Или вы видите во мне его портного?

– Ты первым упомянул про твидовые охотничьи куртки.

– Я высказал догадку, основываясь на доступных мне сведениях.

– Каких еще сведениях?

– Вашем лице.

– Ты кто вообще такой? – удивленно спросил майор. – Ты даже не отдал честь. Сидишь тут на моем стуле.

– Та моя часть, что находится повыше ног и пониже талии, со стороны спины, разделенная на две половинки и круглая, устала, – ответил Алессандро.

– Ты понимаешь, – спросил майор, наклоняясь над столом, – что людей расстреливали и за меньшие нарушения субординации?

– Нет, я этого не понимал, но в «Звезде морей» они дохли у меня на глазах, как мухи. Постоянно. – Прежде чем продолжить, Алессандро откашлялся. – Меня тоже пытались расстрелять, но промахнулись, или меня в последний момент вывели из строя. Как это случилось? Не имеет значения. Я узнал слишком поздно, понял после того, как уже ничего не мог изменить, что я неуязвим. Это, конечно, не аура, а комическая неуязвимость.

– Комическая неуязвимость?

– Да. Это шутка. Мне выдан laissez-passer[73], и я наблюдаю, как других разносит в клочья. Это все дело рук этого ублюдка, этого карлика Орфео. Он за всем этим стоит.

– Не понял.

– Вы думаете, Джолитти[74] и кайзер ведут эту войну? Франц-Иосиф?

– Не они?