Солдат великой войны

Когда двери товарного вагона заперли, и все, кроме нескольких отставших, покатили на север к полям сражений, все принялись рассказывать об удовольствиях, которыми успели насладиться в Риме. Рассказы о плотских утехах оказались такими яркими, образными и подробными, что некоторым пришлось из скромности подтянуть колени к груди или прикрыть пах газетой. Положение облегчало лишь то, что рассказы о сексе перемежались историями об итальянской кухне: «Сначала мне принесли миску рыбного супа. Пока я ел, на гриле жарили стейк и варили макароны. По левую руку стояла тарелка с зеленью и помидорами…»

К тому времени, как очередь дошла до Алессандро, в буржуйке горел огонь, а в котелке грели воду для чая. Ночной воздух за пределами вагона становился все холоднее, а внутри — теплее, и он говорил с людьми, освещенными пламенем свечей, а также с темнотой, сгустившейся за их спиной.

— Я не ел, не предавался утехам с женщиной и не пошел домой. Что я делал? Стоял в туалетной кабинке военного министерств и обсуждал с самим собой, убивать или нет карлика, который прилизывает волосы чернилами, смешанным с оливковым маслом. Он поставил ногу на унитаз и разливался соловьем о том, что он называет благодатным соком.

— Ты его убил? — спросил солдат, лицо которого в пламени свечи окрашивалось в три цвета: желтый, оранжевый и черный.

— Нет.

— Почему нет?

— Твой вопрос слишком сложный. В данный момент я, наверно, вообще на него не могу ответить.

Алессандро радостно пил раскаленный чай из большой жестяной кружки. Холодный ночной воздух свистел за стенами вагонов, когда поезд проскакивал тоннели в Апеннинах, а ночная тьма напоминала кафедральный собор. Алессандро поднял взгляд к бесконечно высокому потолку, и, хотя он ничего там не обнаружил, его не оставляло ощущение, его везут не к смерти, поджидающей на севере, а на свидание с ожившей красотой и с теми, кто уже умер. И когда поезд вырвался на равнину, прорезая плотный холодный воздух и мчась наперегонки с зимней луной, Алессандро чувствовал умиротворение ребенка, уютно устроившегося на руках матери.

* * *

Где-то за Болоньей и не доезжая Феррары поезд свернул на запасной путь, и двери открылись. Солдаты сложили одеяла и выпрыгнули из вагона, чтобы идти по залитому водой полю и дышать свежим воздухом. Зимний день быстро катился к вечеру. Небо затянули плотные серые облака, иногда сочащиеся дождем.

Шагая по кочкам, которые слегка выступали над водой, поверхность которой под ветром рябила, Алессандро нюхал воздух и вспоминал о других зимах и других сумрачных местах, где, после того как он вернулся с холода, битва уже закончилась. Армейская жизнь отличается от гражданской прежде всего тем, что жить приходится на природе. Ветер и холод пробираются под стены палатки, через полог, сквозь парусину и швы. Иногда ветер так силен, что не просто проникает в палатку, но и продувает ее насквозь.

Солдат, который несколько лет провел под открытым небом, становится в чем-то похожим на оленя. О грядущем он узнает по свисту ветра, окрестным видам, запахам в сосновом лесу, каплям дождя. Охотник, возвращающийся ноябрьским вечером с раскрасневшимся лицом и замерзшим носом все чувствует так же остро, как и звери, которых он убил. Та же история с солдатами на войне, только с ветром и холодом они живут годами.

Алессандро развернулся у колючих кустов и через поле вернулся к поезду. Несколько тысяч человек сидели вокруг костров. Время от времени порывы ветра брызгали на солдат водой, но на холодном и сухом ветру она почти сразу же испарялась.

Высокий солдат с такой черной и густой бородой, что он выглядел персом, шепотом попросил другого, остававшегося в вагоне, дать ему винтовку. Он заметил оленя, который решил устроиться на ночлег в кустах того же цвета, что и его шкура. Но винтовки хранились под замком. «Зови офицера», — ответил ему солдат из вагона.

Не сводя глаз от места, где он вроде бы заметил оленя, Перс шел вдоль путей, пока не нашел офицера. Сразу же заинтересовавшись, офицер отомкнул стойку с винтовками, и Перс растворился в вечернем сумраке, оставив офицера гадать, вернется ли он.

Десять минут спустя прогремел выстрел, и все повернулись на звук. Потом появился Перс: сначала маленькая точка, у которой потом возникли руки, и руки эти призывали остальных помочь. Скоро оленя принесли — с повисшей рогатой головой и еще блестящим носом. На буром мехе чернела лишь дырка от пули.

— Надо слить кровь, на это уходит день, — заметил кто-то.

— Кровь сливают в мирное время, а нам просто нужен мясник, — ответил Перс.

Кликнули мясников, и нашлось два, которые освежевали и разрезали оленя на куски штыками, несколько раз прервавшись, чтобы подточить их на бруске, которые носили с собой. Алессандро догадался, что мясники захватили их с собой из гражданской жизни точно так же, как он сам взял томик о творчестве Джорджоне.