Солдатами не рождаются

— Вам не сообщал, а мне сообщил. Видишь, куда он уже залез? Доносит, что слышит в тылу у немцев звуки боя и планирует на ночь выйти вот сюда. — Серпилин снова показал карандашом. — Рассчитывает в случае успеха к утру соединиться с Шестьдесят второй. Соседи справа и слева от него отстали, видишь, насколько? Но он доносит, что за фланги не боится и будет продолжать продвижение. Что будет продолжать — правильно. А как обеспечены фланги, все же посмотри своими глазами. Первым соединиться с Шестьдесят второй каждому хочется, поэтому допускаю, что излишне рискует. В этом случае настаивай на внесении необходимых по обстановке коррективов. Тактично. Он сам грамотный. Задача ясна?

— Так точно, ясна.

— Вопросы есть?

— Если соединятся, какие будут приказания?

— Если соединятся, лично удостоверься. Потом возвращайся.

Артемьев шагнул от стола назад и бросил руки по швам.

— Разрешите идти?

И пока Серпилин разгибался от карты, весело подмигнул Тане. Но Серпилин разогнулся быстрее, чем он ожидал.

— Что подмигиваете? Знакомы?

— Так точно, знакомы.

А знакомы — почему не здороваетесь?

— Разрешите обратиться к товарищу военврачу.

— Обращайтесь.

— Здравствуйте! — Артемьев шагнул к Тане. — Вот уж не думал вас здесь увидеть.

Говоря это, он на секунду задержал ее руку в своей.

— Здравствуйте. — Она ожидала, что он скажет что-то еще. Но он уже отпустил ее руку и отступил на шаг назад.

— Разрешите выполнять приказание?

— Выполняйте.

Тане показалось, что он хоть на минуту задержит Артемьева, даст им возможность поговорить. Но Серпилин почему-то не задержал его. И только когда Артемьев уже повернулся, Таня спохватилась и сказала ему вдогонку:

— Я буду здесь, в армии. Я вас найду.

Артемьев обернулся, словно что-то вдруг вспомнил и хотел сказать ей, но, встретив взгляд Серпилина, только коротко кивнул и вышел.

— Ничего, сам найдет, коли ему надо. — Серпилин внимательно посмотрел на Таню. — Чего покраснела?

— Ничего.

— Давно с ним знакома?

— Нет, недавно. В Москве. Я вместе с его сестрой была в партизанах. Он мне помогал в Ташкент уехать.

— Только и всего? — Серпилин продолжал глядеть на нее.

И Таня, преодолев нежелание смотреть ему сейчас в глаза, все-таки заставила себя и посмотрела.

— Только и всего.

— Тогда другое дело. А я было подумал: только увидел юбку — и уже подмигивает. От него можно ждать. Имел случай убедиться, что бабник.

— Почему? Как раз нет!

Серпилин опять внимательно посмотрел на Таню.

— Много ты о нем знаешь! Еще недели не прошло, как прибыл, а уже одна нахальная бабенка за ним из Москвы вслед прилетела. Думал, жена, не допускал в мыслях другого, а оказалось, нет. На другое утро узнали — отправили. — Он усмехнулся. — И как только прорвалась, кого и как обкрутила, до сих пор выясняют! Его счастье, что, не спросясь его, прискакала и что офицер образцовый, жаль терять. А то бы расстался. Так что имей в виду на будущее: не женатый, но и не холостой.

— А при чем тут я?

— Тем лучше. — Серпилин взглянул на часы и крикнул адъютанта: — Еремин!

— Слушаю вас, товарищ генерал.

— Военврача подбросьте к начсанарму. Скажите Чепцову, чтобы свез. Два километра отсюда. — Это он сказал уже Тане. — Пока доберешься, видимо, уже поговорю с ним.

— Спасибо, товарищ генерал. Не надо машины, я так дойду.

Она вспомнила его же собственные слова про адъютанта: «Видит то, чего нет, там, где нет», — и не захотела, чтобы ее везли туда, к начсанарму, на генеральской машине.

— Как хочешь. — Серпилин протянул ей руку и впервые за эти последние минуты снова по-старому, ласково посмотрел на нее. — Выберу время, найду тебя. Когда в Сталинграде все закончим. Раньше не выберу. Иди. — И, проводив ее взглядом, сказал разминувшемуся с ней в дверях худому генералу-артиллеристу:

— Припаздываешь, Алексей Трифонович. Уже пять минут, как жду тебя.

— Наносили новую обстановку, — сказал генерал, присаживаясь к столу.

— Причина уважительная. Обстановка действительно меняется быстро. — Серпилин поднял трубку затрещавшего телефона. — Да, хотел поговорить с вами. Направил в ваше распоряжение военврача Овсянникову. Подождите, — сказал он в трубку и, не отнимая от уха, крикнул адъютанту: — Еремин!

— Слушаю вас, товарищ генерал!

— Ушла?

— Так точно. Вернуть?

— Нет, не надо. — Серпилин не собирался возвращать Таню, а просто хотел удостовериться, что ее уже нет, не хотел, чтоб даже краем уха услышала его разговор с начсанармом. — Имею к вам товарищескую просьбу, — сказал он в трубку. — Врач опытный, лично мне известный, — выходила со мной из окружения. Была в партизанах. Награждена орденом Красного Знамени. Будет у вас проситься в санчасть полка. Ходатайства не удовлетворяйте. Прибыла после тяжелого ранения, пусть пока в госпиталях поработает. А там посмотрим. При отказе на меня не ссылайтесь.

И, услышав: «Будет исполнено», — положил трубку.

— За кого хлопочешь, Федор Федорович? — спросил генерал-артиллерист. — За эту, что в дверях встретил? Знакомая?